Когда я всё же получила разрешение надеть платье, то сама не удержалась от изумлённого вздоха. Конечно, я сама рисовала эскизы, но не думала, что искусницы в ателье Егора Максимовича способны на такое. Основой моего наряда было традиционное для того времени платье прямого кроя чёрного цвета. Под грудью оно было подхвачено золотой лентой, но в остальном я настояла, а на самом лифе изящно расшито бисером. Больше никаких украшательств, так как изюминкой моего костюма был верх. Верхнее то ли платье, то ли накидка из золотого газа застёгивался под горлом наискось, на манер традиционных китайских нарядов. Миниатюрные пуговички шли вниз до самой груди, а дальше моя накидка расходилась по сторонам, создавая ещё один слой платья. На руках она облегала рукава, доходила до локтя, а дальше расходилась вниз, на манер рукавов у боярских шуб, которые доходили мне до самых колен. Накидка была длинной с небольшим шлейфом. По его краю и краю рукавов была слоями нашита атласная лента, которая одновременно служила неким утяжелением невесомому наряду и эффектно шуршала при каждом моём движении.

Я взмахнула руками перед зеркалом, глядя. как рукава вздымаются, словно крылья. Крылья китайского дракона. Я покрутилась, рассматривая себя со всех сторон, чрезвычайно довольная результатом. Судя по округлившимся глазам Аглаи, эффект был достигнут.

Маска, лежавшая в шкатулке, скрывала моё лицо полностью, на ней, конечно, была нарисована карикатурная морда дракона. Мастер приделал к этому роскошеству два чудесных рога, сделал их объёмными, ещё по изгибу и золотую краску пустил. Ну просто загляденье!

Единственное, в чём я слегка сомневалась, был шлейф и длина платья. Маскарадные платья было принято делать чуть укороченными, но меня это не устраивало. Я планировала танцевать на этом балу! Но вот в чём беда, танцы эпохи «ампир», в которой я оказалась, были довольно сложными. И дело даже не в схеме танца, которую, если вдруг запутался, подскажут, а в особых танцевальных шагах. На занятиях они мне давались через раз, и опозориться на балу при дворе совсем никак не хотелось. Поэтому длинная юбка чёрного платья была спасением. Главное — как-то приноровиться со шлейфом, чтобы его не отдавили и не оторвали.

Что же, чёрные перчатки, чёрный с золотом веер, изящная бальная книжечка и маска. Я была во всеоружии!

Сергей Александрович встретил меня уже внизу. На мужчине были просторные индиговые шаровары, сапоги и индиговая накидка, похожая на плащ мушкетёров. Из-под ворота выглядывало жабо. Прямо по плащу были нарисованы волны. Тканевая полумаска Голицына была сделана в виде корабля.

— Маска, я тебя знаю? — С улыбкой граф подал мне руку, не в силах оторвать восхищённого взгляда. — Вера Павловна, Вы выглядите… волшебно. Надеюсь, дракон не будет извергать пламя?

— Это молодой дракон, — Я сжала пальцы мужчины, улыбаясь в ответ. — Он пока может только рычать. А Вы, я так понимаю, суровое море, которое ждёт наших путешественников?

— Вы поразительно догадливы, душа моя…

И едва моё сердце успело сделать кульбит, услышав столь нежное обращение из уст мужчины, как входная дверь распахнулась. Мы с графом застыли, словно два суслика, перед вошедшим Уваровым. Тот долго, молча рассматривал наши наряды, в глазах постепенно появлялось понимание происходящего.

— Сергей Александрович ладно, я понимаю, девица, не удержалась от искушения, но Вы… — Он покачал головой.

— Николай Иванович, не ворчите, я беру Вашу сестрицу под свою ответственность. Обещаю, ничего плохого не случится. — Мягко проговорил Голицын, крепче сжимая мою ладонь.

Уваров некоторое время молчал, тяжело глядя на нас.

— Хорошего вечера. — Коротко поклонился и прошёл мимо, даже не взглянув в мою сторону.

Всю дорогу к дворцу Голицын успокаивал меня как мог, даже в сердцах обронив, что брат мой восхитительный зануда. И я была согласна с графом. Отказываться от возможности, которая выпадает лишь раз в жизни, только потому, что Уваров на меня косо посмотрел — было глупо. С другой стороны, Николай был по-своему прав, опасаясь, что я опять влезу в какие-то неприятности. В итоге я пришла в согласии с собственной совестью, сказав себе, что если бы я пропустила бал, то жалела ещё больше. И дав зарок не лезть в неприятности и держаться подальше от императорской семьи. Тревога улеглась на дне сердца и пообещала без причины больше не высовываться.

Но как только мы стали подъезжать к дворцу, я и думать забыла о том, что надо тревожиться. Прилипнув к окну, я рассматривала иллюминацию, развешенную по деревьям на аллее, на сад, украшенный тысячью маленьких огонёчков. Во всех окнах дворцах горел свет, к парадном подъезду приезжали новые и новые кареты. На многих были гербы именитых семей, некоторые безымянные.

Конечно, в мой век уже никого таким не удивишь, когда по улицам разгуливают рекламные голограммы, а любое здание можно превратить с помощью не очень хитрых манипуляций хоть во дворец, хоть в Хогвартс. Но я чувствовала себя так, словно попала внутрь старинной музыкальной шкатулки. Если не принцессой, то что-то очень близко к тому.