— Я тут буду жить как минимум этот месяц, — пояснил он и тут же улыбнулся со всем возможным миролюбием и очарованием. Заодно и сокращая расстояние между ними еще на полшага. Пока она потеряла бдительность. — Впрочем, если вы захотите составить мне компанию, я возражать не стану.

— Мама! — крикнула рыжая, на те же полшага отступая.

Хм. Странная реакция.

— Нет — так нет, — пожал плечами Сергей и тоже отступил. На всякий случай.

— Мама! — голос рыжей прозвучал решительнее и злее. Так, словно она призывала кого-то в свидетели… хм… его домогательств?!

Черт. Вот только неадекватных феминисток ему не хватало! По судам же затаскает! Япона мать.

— Что вы так кричите? Подумаешь, дом. — Заговаривая ей зубы, он нащупал в кармане телефон и включил запись. — Не единственный же дом на все побережье. Пройдитесь по дворам, здесь везде сдают жилье. Не стоит так… возбуждаться!

Дослушав его с нечитаемым выражением лица, она снова заорала:

— Мама!

— Кариночка! — раздалось с другой половины двора, когда Сергей уже почти был готов звонить Самуилу Абрамовичу, чтобы тот спасал его из лап этой сумасшедшей. — А мы тебя не ждали в этом месяце. Что ж ты не предупредила?

Если кому-то в этот момент послышался стук — то это точно была упавшая челюсть Сергея. И он не смог бы точно сказать, упала она от офигения или от облегчения. Кажется, нападение сумасшедших отменяется.

Хотя, конечно, не факт. Не факт.

Карина

Дом-дом, милый дом. Я обернулась к растерявшейся маме. Что ж. Вполне логичное завершение истории о девчонке, что удрала из родного городка и отправилась покорять столицу. И даже в чем-то преуспела. До поры до времени. Вытереть злые слезы — еще не хватало позориться перед этим… этим!

Поэтому я отвернулась от этого совсем и сделала шаг маме навстречу.

— Карин, — беспомощно посмотрела на меня мама. — У тебя не бывает отпусков в июле. Что случилось?

И что тут ответишь? Не вываливать же на маму все мои злоключения при незнакомом мужике. Тем более при наглом и безбожно красивом мужике. С которым я только что целовалась.

Ну ты и докатилась, Кариночка.

Жар окатил меня с ног до головы, и виной этому был вовсе не солнечный полдень. А чтобы мне мало не показалось, что-то крайне горячее, раскаленное, я бы сказала, приблизилось ко мне со спины. На плечи легли тяжелые ладони.

— Слушайте, Карина, — огорченно пробасил этот, обжигая дыханием мое ухо. — Не переживайте так. Не стану же я выгонять вас из собственного дома. Мне есть куда уехать.

— Спасибо огромное, — вздохнула мама. — Как мы можем компенсировать доставленные неудобства?

— Пригласите меня на ужин, — голос этого стал мягким, и еще он явно улыбнулся, я это ощутила. — И я поеду, пока не стемнело.

Мама кивнула, хорошо скрывая разочарование. Очень хорошо скрывая. Но я слишком давно ее знаю, чтобы не увидеть, да и причину я отлично понимаю.

— Нет, — я покачала головой. — Нет.

Лишать родителей заработка за целый месяц было бы крайним эгоизмом. Зарплата учителей — слезы, и они весь год живут на то, что заработают в туристический сезон. Гостиница у них крохотная, и половина дохода это мой домик. Мой. Любимый. Лично вымечтанный, спроектированный и сделанный.

— Не покормите ужином? — недоверчиво переспросил этот.

— Да нет же. — Я развернулась практически в его объятиях. Мой лоб оказался напротив его губ, так что я почувствовала его дыхание. И рук он так и не убрал. — Вам не нужно уезжать. Я вполне могу пожить в большом доме.

— Спасибо, — сказал он так, будто ему в самом деле было это важно.

И приобнял меня чуть ближе. Ну не нахал ли?

— Отпустите меня, — тихонько приказала я.

Нехотя этот отступил, успев провести ладонями по моим плечам. Совершенный нахал.

— Мам, сейчас я приду, только машину отгоню в общий двор, — максимально легким тоном сказала я, увеличивая расстояние между собой и эти невозможным наглецом с невозможно синими глазами. Противозаконно синими. И улыбаться так ему следует запретить!

— Хорошо, — кивнула мама. — Карина?..

— Ничего не случилось, мам. Все хорошо, — легко соврала я.

Мама отчего-то переглянулась с Сергеем, бр-р, все-таки имя премерзкое. И, понятное дело, не поверила ни слову. Но хоть задерживать меня не стала. Так что я сбежала — переставить мою лапочку и остыть.

Да. Надо остыть и подумать…

— Мы же увидимся за ужином? — у самого выхода со двора догнал меня проникновенный, искусительный бас, от которого мурашки разбежались по всей коже.