— Тетя Лаура! — рассмеялась я, прекрасно представляя количество разносолов, которых «не держали».

— А это с тобой кто?

И томный взгляд черных очей на моего спутника.

— Тетя Лаура, мы позавтракать хотим. Просто позавтракать. Сырнички там…

— И мне… на работу надо, — вздохнул Серый.

— О! Голодные… Сейчас… Фаина!

Нас чуть снесло воплем. Скатерть за одним из столов появилась как по волшебству. И стало не до сырников, потому что… Какие сырники? Какие девять утра? Какой вообще завтрак. Что-то я со своей местью за сосиску погорячилась.

— Нас же двое. Только двое, - простонал Серый, глядя на аппетитную долму, сочный люля-кебаб, алые помидоры, цыпленка табака, свернутые рулетиками баклажаны с домашним сыром. Всевозможную зелень. Бутылку с красным вином и кувшин с чачей.

— Шашлыки не подоспели еще, — пожаловалась тетя Лаура, — Ренат не подошел, но вот вечером…

— Я работаю, — поспешно открестился Серый.

— Ай, молодец. Работать — хорошо, а кем?

— Лаура, — донеслось с кухни. — Дай дети поедят.

— Все-все. Не мешаю.

Мне налили вина, московскому гостю — чачи. И тетя Лаура совершила личный подвиг. Она отошла от столика, не выведав ответы на сто вопросов, которые горели у нее на языке.

Я положила себе долму. И баклажаны, которые уже и отвыкла называть правильно — «синенькими». Ой, как вку-усно-о!

Вот что меня удивило — так это тяжелые вздохи, которые Серый издавал при взгляде на еду. А добило меня:

— Ванька меня убьет, — горестно сообщил он перед тем, как впиться зубами в истекающий соком кебаб.

Я вежливо подождала, пока он прожует — все-таки мама и папа меня слишком хорошо воспитали. И только дождавшись практически экстатического возгласа — что-то мне подсказывает, что заниматься с ним любовью будет феерично — спросила:

— А Иван это?..

Он погрозил мне пальцем, схватил долму и опять ушел в гастрономическую нирвану.

— Лучше, чем у Инны Львовны, — сообщил он мне с видом человека, сознающегося в государственной измене. И снова тяжело вздохнул.

И вот умирай теперь от любопытства, кто это такие.

— Ох, — снова высказался Серый, у которого очередь дошла до цыпленка. — Водички бы.

Во рту у него бушевал вкуснейший огонь. И всяко Серый ощущал себя драконом. Я поднялась за компотом — вряд ли тетя Лаура стала бы давать дорогим гостям воду. Но не удержалась и кивнула на чачу.

— Ты смеешься? Мне же за руль.

Голос был хрипловатый. Но ел мужчина с превеликим аппетитом.

Пока Фаина метнулась к гостю с фирменным вишневым компотом, тетя Лаура схватила меня за руку и прошептала:

— Карина-а, красивый мужик. Нравится. Мм-м-м! — Она поцеловала кончики пальцев. — Кушает хорошо. Маловато, правда, но с удовольствием. Берем.

Я расхохоталась.

— Девке тридцать шесть, не замужем. И все хохочет! Бери, говорю.

Я вернулась за столик, когда Серый погасил пожар компотом и снова взялся за люля-кебаб. Да уж, кушает в самом деле с удовольствием. Как будто дома его одной овсянкой кормят.

Вышли мы из кафе, тяжело груженные. Нам все, что мы не съели, сложили в судочки и выдали три огромных пакета. В третьем призывно булькали чача и вино.

— Тетя Лаура, — покачала я головой, когда хозяйка отказалась брать деньги. Ладно бы у меня, так и у Серого, который стоял какой-то аж обиженный.

— Оставь, — приказала хозяйка кафе. — Твои мама с папой с моих обормотов тоже деньги не брали, когда к институту готовили. Кланяйся им.

— Хорошо.

Жарило уже страшно. Шевелиться не хотелось. Не то, что говорить. Дышалось и то с трудом — потому что мы ведь попали в руки к тете Лауре — это же надо понимать…

— Все, — простонал вдруг Сергей. — С завтрашнего дня — на диету. Цветная капуста…

— В кляре? — не смогла я не подколоть, хотя о еде не хотелось и думать.

— На пару. И рыбка такого же свойства.

Бедная мама. На пару. Она, конечно, не тетя Лаура, но свои представления как гостя следует кормить и принимать у нее тоже есть. Юг же все-таки. Так что исторический момент, когда гость придет с таким требованиями, надо, пожалуй, заснять. Чтобы потом маме продемонстрировать ее лицо.

— Ты что — модель что ли? — спросила я у мужчины-загадки. Который, кстати, к даже к красному вину не притронулся.