Софи не угадала ни в чём. За исключением того, что бывшие родственники привезли сюда мои — Майри — вещи.

Войдя в гостиную, я увидела молодого человека, сидящего в кресле, и девушку, стоящую у окна. Виконта Вилара — высокого привлекательного блондина с удлинённым лицом и светлыми глазами — я видела вчера днём вместе с его отцом. Сестру Катарину тоже видела, только издали. Это, несомненно, она стояла на коленях перед королевской четой. Я узнала её по очевидному фамильному сходству и платью — не такому пышному, как у других, тёмного цвета. Она и вчера была в нём, что, конечно, весьма необычно для дочери герцога. Костюм её брата — приятный синий цвет, дорогая ткань, белая рубашка, вышивка и кружева — выглядел намного нарядней её унылого платья. Все называли Катарину сестрой. Она послушница или монахиня? Жаль, я не успела расспросить Софи поподробней.

Я слегка наклонила голову и пожелала гостям доброго утра, не называя их имена. Мало ли, вдруг они привыкли пользоваться сокращениями или прозвищами.

Так оно и оказалось — в отношении меня. Ни имя, которым назвал меня виконт Вилар, ни его тон мне совсем не понравились.

— Что за ужасное платье на тебе, Маймай, — «любезно» поприветствовал он меня, не вставая с кресла. — Серое тебе категорически не идёт. Ты в нём как привидение, сбежавшее с того света. Ха-ха, но так ведь оно и есть. Ты и правда вернулась к нам с того света!

Сомневаюсь, что его поведение соответствовало правилам этикета, как и его глупая шутка.

Его сестра повела себя совершенно иначе — бросилась ко мне и едва не сбила с ног, а затем расплакалась от избытка переживаний. Она с такой силой вцепилась в меня, роняла горячие слёзы мне на плечо, что вскоре я уже и не знала, что с ней, почти рыдающей, делать. Катарина плакала всё сильней, хотя я просила её успокоиться и гладила по спине. Предложила ей присесть, но она меня словно не слышала.

Вилар наблюдал за нами из кресла и даже не думал прийти на помощь и как-то успокоить сестру. Когда он закинул ногу на ногу и улыбнулся с видом «ну-с, где мой попкорн», я решила, что всё, с меня хватит.

— Что же вы сидите, виконт? — сказала я, обнимая плачущую Катарину. — Принесите воды. Разве не видите, вашей сестре это необходимо.

У виконта стало такое лицо — его сходство с отцом-мастодонтом стало неоспоримым. Лет двадцать практики, и он тоже научится убивать взглядом. А пока я лишь мысленно закатила глаза: столь же смешно видеть, как щеночек показывает крохотные клыки и рычит-тявкает.

— Виконт? Теперь ты называешь меня виконтом, Маймай?

Он снова меня так назвал. Ну что за нелепая кличка, точь-в-точь как у болонки.

— Разумеется, виконт Вилар. Я всего лишь выполняю пожелание вашего дорогого отца. Он ясно дал понять, что я больше для вас не сестра. Следовательно, теперь я для вас леди Майри, не Маймай. И будьте так любезны, виконт, помогите мне успокоить сестру Катарину.

Вилар сел прямей, его взгляд стал тяжёлым. Возможно, до отца-мастодонта он дорастёт побыстрей, чем мне это показалось поначалу.

— Ты мне не сестра, всё верно, и никогда ею не была. Но с чего ты решила, что теперь вправе указывать мне, что делать, а, Маймай? Я тебе что, слуга?

Видимо, безропотной прислугой он считал Майри. Иначе с чего бы такие возмущения? Но я-то ему не Маймай, и даже не Майри, и терпеть подобное отношение — не в моих правилах.

— Виконт Вилар, вы не прислуга, конечно. Будь здесь Софи, уж она не стала бы спорить и давно помогла сестре Катарине. Не можете сами принести воды, то позовите того, кто сможет выполнить столь трудную для виконтов задачу. Позовите Софи, она тут будет полезней. Или вы хотите дождаться, чтобы у вашей сестры началась истерика?

Он вскочил с кресла, будто его укололи в зад. Смотрел на меня с яростью на лице — ему, кстати, шло, делало живей, привлекательней.

— Помни своё место, Майри. Не забывайся, — сказал он, проходя мимо меня к двери. Забыл о «Маймай» и выполнил мою просьбу — чудесно.

В их семье у Майри было «место» — и почему я не удивлена? Бедная девочка, богатый дом и капризный наследник, приобретший безропотную игрушку, — классическая истории агрессора и жертвы. Конечно, я могла только догадываться, но почти не сомневалась, что всё так и было. «Маймай» до сих пор резало слух, раздражало.

В общении с прислугой виконт Вилар продолжил демонстрировать изысканное воспитание и великолепные манеры:

— Эй, вы, да, вы! Принесите воды, моей сестре плохо.

Проходя мимо меня назад, он сказал:

— И почему я должен за тебя что-то делать?

Он упал в кресло с видом мученика. Перетрудился, бедняга.

Софи принесла воды, и двойными усилиями мы усадили Катарину на диван, а затем и уложили. Фасон её платья позволил это сделать. Корсета она не носила — я сразу проверила, боялась, что ей трудно дышать. Софи сказала, что принесёт розовой воды и соли, а я присела у Катарины в ногах, взяла в ладони влажную почти безвольную руку.