После умывания холодной водой, протираний с запахом роз, расчёски я стала выглядеть ещё ослепительней. И всё боялась моргнуть не так и вернуться в своё прежнее тело, в прежнюю недожизнь.

Но я была здесь. Никуда не исчезала. Я чувствовала стул под собой, полированную поверхность туалетного столика, сладковатый аромат пудры, лёгкий и свежий — туалетной воды. На мне была тонкая ночная сорочка, а из приоткрытого окна в комнату проникал прохладный воздух. В саду пели птицы, солнце светило сквозь занавески. Мир вокруг оставался на все сто настоящим, только другим — лучше прежнего в миллион раз.

Воспоминания о ночных кошмарах таяли, и туда же, под невидимый коврик, я заметала картины прежней жизни. Одёргивала себя, в прямом и переносном смысле слова хваталась за новую жизнь — касалась всего, что видела, оценивала ароматы, попробовала туалетную воду на вкус — всеми способами доказывала себе: да, я здесь, всё это не сон, а реальность.

Не хватало ещё крышей поехать от свалившегося на меня счастья. Лучше, наверное, мне и вовсе забыть о том, что раньше всё вокруг меня было другим.

— Вам нужна моя помощь с платьем? — спросила Софи, и услышала тот ответ, который её не порадовал.

— Да. Мне нужна будет помощь с корсетом. Но это потом. А сейчас я приму ванну.

Ту самую, о которой уже пять лет мечтала. И она оказалась ровно такой прекрасной, какой я её представляла. Я плескалась в ароматной пенной воде, пока у меня кончики пальцев на руках и ногах совершенно не сморщились.

А затем пришла очередь пытки — корсета. Из ванной я вышла в панталонах, украшенных кружевами, и в тонкой маечке. С помощью Софи я разобралась в том, как корсет надевается, но до чего же он оказался неудобным, ну просто кошмар.

— Вы тоже такое носите? — спросила я, упакованная словно в панцирь.

— Нет, конечно. Я простая женщина. Мне такое надевать не позволено.

Я попыталась вдохнуть всей грудью — не удалось.

— Поверьте, вы ничего не потеряли. Или, может, его не стоило так затягивать?

— Он несильно затянут, — ответила Софи без капли сочувствия к моим страданиям. — Вот здесь ещё можно подтянуть, а тут ужать, тогда платье на вас сядет ещё лучше. Только, наверное, его придётся немного ушить.

Платье в моём распоряжении имелось только одно. Я дважды спрашивала, и Софи дважды уходила от ответа, откуда в доме виконта Дамиана вообще взялось платье. Серебристо-серое с голубым, расшитое незабудками, украшенное кружевными и шёлковыми лентами, при свете дня оно показалось мне восхитительным.

— Думаю, мы не станем ничего менять в этом чудесном платье, — сказала я, погладив его по гладкому шёлку и вышивке, слегка царапающей подушечки пальцев.

Пришло время надевать юбки, а под них — специальную конструкцию, чтобы они казались пышней. В тюрьме у меня такой не было, как и корсета. Там я просто мучилась с тучей юбок и слишком длинным платьем. Теперь стало понятней, зачем нужна такая длина.

Одевание — без преувеличений — заняло вечность времени. Но и эффект у него оказался сногсшибательным.

Я смотрела на себя в зеркало — хороша. Талия — как у Скарлетт О'Хара. Платье — чистый восторг. Волосы ещё причесать, и можно превращать тыкву в карету, мышей — в лошадей, а крысу — в кучера. Между прочим, даже сказка не скрывала сложностей жизни принцессы. Хрустальные туфли — да это же пыточный инструмент. В правильном переводе они, конечно, были меховые, но всё равно, я бы даже на деньги поспорила — принцессы тоже носили корсет. А мне в моей сказке хотя бы не досталось пыточных туфель: надела те, что носила вчера — удобные, с высокой шнуровкой.

Осталось лишь причесаться, и можно отправляться на бал. Меня, правда, на бал не звали, так что, одевшись, я собиралась походить туда-сюда в качестве тренировки и договориться с Софи — вернуть себе вчерашнее платье, которое та, не спросив разрешения, успела унести из моей комнаты. Стирать унесла, надеюсь, а не выбрасывать.

Я всё ещё возилась с волосами, когда в дверь вновь постучала Софи.

— Госпожа, к вам пришли с визитом. Я устроила гостей в гостиной, вас уже ждут.

Я смотрела на неё, она — на меня. Я надела корсет и пышное платье, чтобы потренироваться их носить. Никаких гостей встречать не планировала. И вот…

— Кто это?

— Члены вашей приёмной семьи.

Час от часу не легче. Хотя, если бы Софи сказала: «Это принц Антуан», или да кто угодно другой, мне не стало бы проще.

— Отказать им я не смогла. Виконт разрешил вашу встречу.

— Он дома?

— Нет. Гости привезли от него письмо-разрешение.

Вчера Софи мне угрожала, сегодня вела себя так, будто мы на одной стороне.

— Вам следует появиться перед гостями в лучшем виде. Нельзя, чтобы поползли слухи, что виконт о вас плохо заботится.