Плац опять погрузился в зловещее молчание, а Эрвин, приблизившись, уточнил:

— Что с вами, леди Августа? Почему вы бледны?

— Всё в порядке, лорд… директор. — Последнее слово я выдавила с огромным трудом, еле-еле.

Улыбка, игравшая на губах эр Форса, стала ещё неприятнее. Но вдруг его ноздри дрогнули, и…

— Леди Августа, а ну-ка повторите! — потребовал новый глава школы.

Я юмора не поняла. Нервно сглотнула и, вспомнив наставления братьев, ответила на манер военных — то есть громко, уверенно, фактически выкрикивая каждое слово:

— Со мной всё в порядке, лорд директор! Благодарю за беспокойство!

Его реакция?

Эрвин обернулся к Рагару и сказал изумлённо:

— Да она пьяна.

Его высочество… не поверил. На преемника посмотрел как на ненормального и нехотя приблизился к нам. Я же очутилась на грани обморока, и от требовательного «дыхните» у меня задрожали коленки.

К счастью, под пышной юбкой дрожи видно не было, но на этом хорошие новости закончились.

— Дыхните, леди Августа, — потребовал Рагар.

Я, конечно, подчинилась.

Лицо принца вытянулось, словно я была первой за всю историю школы, кто благоухал коньяком на построении.

— Я не пьяна. Это…

Эрвин зыркнул так, что говорить расхотелось.

В смысле это я онемела, а вот Рагар произнёс:

— Кхм… Леди… Неожиданно… — И уже не мне, а Эрвину, причём тихо и с этакой деликатностью: — Учебный год ещё не начался, и в честь первого дня, в порядке исключения, можно простить.

Одна беда — полномочия директора принц с себя уже сложил, поэтому решение принимал не он, а мужчина, с которым мы точно не поладим.

Лорд Эрвин эр Форс отступил на шаг и самодовольно улыбнулся.

— Ну что, леди эс Тирд, первое дисциплинарное взыскание и первый наряд вне очереди. — Взгляд куда-то в сторону второго курса и продолжение: — Эй ты, рыжий! Проводи-ка кадетку на почётное караульное место.

Из первой шеренги вышел парень — высокий, широкоплечий, с длинными ярко-рыжими волосами. Не будь я настолько испугана, точно признала бы его симпатичным.

— Есть, — щёлкнул каблуками кадет.

И меня повели прочь.

Правда, через десяток шагов провожатый притормозил и, обернувшись, окликнул эр Форса:

— Лорд директор, разрешите уточнить!

— Что, боец? — не обрадовался Эрвин.

Но рыжий всё равно сказал:

— Леди в платье. Может ей… переодеться? В форму?

— Нет, — отозвался самодур, тиран и вообще бабник! — Пусть так стоит.

Рыжий снова вытянулся и гаркнул:

— Есть!

После этого мы продолжили путь.

Парня, как оказалось, звали Йерсом. Он сначала молчал, потом представился и, внезапно, протянул для рукопожатия ладонь.

Странный жест. То есть не странный, я многократно видела, но ко мне подобные ещё не применяли. Осторожно сжав широкие горячие пальцы, я кивнула.

И тут же услышала:

— Ты в самом деле пьяная?

— Конечно нет! — возмутилась я.

Немного напряглась, ожидая от рыжего подколок, а вместо этого услышала потрясающее:

— Так ты в любимчиках у лорда Эрвина?

Любимчик — у-у-у, как верно подмечено!

— Скорее уж любимица, — фыркнула я.

— Стало быть коллеги, — кивнул рыжий. — Я сам целый год был любимчиком милорда Рагара. — Тут парень слегка скис.

Я посмотрела с любопытством. Йерс не походил на оболтусов, которые лезут в драку по любому поводу и вообще склонны нарываться.

— Как тебя угораздило?

— Просто у него аллергия на рыжих, — кадет развёл руками.

Но потом всё же признался:

— На отборе в Высшую Военную школу леди Алиса была в моей команде, и мы в целом приятельствовали. Милорд Рагар ни за что не признается, но корень его нелюбви именно тут.

Я всё-таки улыбнулась. А ещё восхитилась, ведь рыжий знаком с иномирянкой и первой воплощённой драконицей. Леди-дракон — это невероятно! Именно Алиса сейчас открывала двери новых возможностей для всех нас.

— Трудно было? — в моём голосе прозвучало сочувствие.

— Ну так, — уклончиво ответил второкурсник.

— Теперь можешь выдохнуть, его высочество в долгом отпуске, а новому директору перейти дорогу ты при всём желании не сможешь.

Йерс посмотрел заинтересованно, а я поняла, что сболтнула лишнего. Сплетни — это вообще плохо, а сплетничать с малознакомым парнем о нашем общем начальстве — чистый идиотизм.

Но раз уж начала, пришлось закончить:

— Он слишком любвеобилен и непостоянен.