Не поднимая глаз, не поворачивая головы, хотела чтобы он испарился. Но Горский бесцеремонно зашел внутрь и сел рядом.

— Миронова нашли, — выдохнул он, а я замерла.

Ермолаев со своими людьми улетел в тот же день, когда и Тимур, правда, другим рейсом. Абсолютно уверенный в том, что Черниговский выполнил свою часть сделки и везет правнука прямиком в его лапы, старик бросил Гену, но где и в каком состоянии никто не знал. Три дня. Три долгих дня Горский не мог его найти.

— Что с ним? — повернулась к отцу и впервые за это время посмотрела ему в глаза. Мутные, уставшие, болезненные.

— Все нормально, Ксюш, — ответил тот и на лице появилось легкое подобие улыбки, — он в больнице. Травма головы. Несколько дней был в отключке, но сейчас пришел в себя. Главное, что нашли. Теперь откачаем, будет, как новенький.

— Можно к нему? — не надеясь ни на что, спросила Горского.

— Нужно, собирайся.

Современный медицинский центр. Светлая палата, больше похожая на номер в хорошем отеле. И только повязка на голове Гены, да капельница, стоящая рядом с кроватью, выдавала больничные стены.

Миронов встретил меня теплым, родным взглядом и искренней улыбкой, от которой в уголках его глаз образовались такие привычные морщинки. Чувствовала себя до безумия виноватой перед ним. Смотрела на этого большого, сильного и такого любимого мужчину и не понимала, за что Бог послал его мне: моего защитника, моего ангела-хранителя.

По сути, совершенно чужой человек, но именно он смог привнести в мою жизнь любовь и заботу, которых лишил Горский. Третий раз на грани жизни и смерти Миронов попадал в больницу из-за меня. И глядя на него сейчас, так хотелось пообещать, что последний.

— Ксюх, ну ты чего раскуксилась? — бодрым голосом произнес Гена, подходя ближе и вытирая с моих щек непрошенные слезы. — Все со мной нормально, не переживай! И прости меня, что не справился, не увел от тебя беды.

— Это ты меня прости, опять из — за меня ты в больнице, — всхлипнула в ответ и несмело попыталась его обнять: не знала, как сильно он пострадал и не хотела причинить боль своими неловкими движениями.

— Иди ко мне, — притянул к себе Миронов, — Не сломаешь, глупышка!

— Гена, если оклемался, завтра с Ксюшей домой! — холодным тоном разрушил теплоту нашей встречи отец, как будто не мог подождать хотя бы пару минут. Напряжение, отступившее на миг, вновь вернулось.

Миронов это почувствовал тоже. Было видно, что подобное поведение отца его раздражало ни чуть не меньше.

— Ксюх, на первом этаже сидит милая сестричка, вроде Марией зовут, — подмигнул Гена. — Так вот, она всем клиентам клиники делает бесподобный кофе. Аромат я тебе скажу… Будь другом, попроси чашечку, только не говори, что для меня, а то не нальет.

Понимала, что кофе — лишь предлог, чтобы дать Миронову возможность поговорить с Горским, но спорить не стала. В конце концов, он имел на это право…

Марию я нашла достаточно легко, хотя наши с Мироновым представления о миловидности медсестер и сильно разнились. В любом случае, действительно ароматный кофе был готов и я поспешила вернуться.

— А я и говорю: чурбан ты, Горский, — послышалось за приоткрытой дверью.

В замешательстве остановилась. Мне казалось неудобным подслушивать Миронова, но и мешать своим внезапным появлением не хотелось: было понятно, что разговор мужчины не закончили. Пока я переступала с ноги на ногу, послышался голос отца.

— Не спорю, но иначе жить не привык. Есть цель — я к ней иду, есть проблема — решаю. Ее сопли, слезы, истерики мне ни к чему.

Разговор напрямую касался меня и лишить себя возможности узнать больше я не смогла, поэтому на носочках подошла ближе.

— Так и отправил бы вместе с сыном, — недоумевал Миронов. — Вот, хоть ты меня убей, не понимаю, зачем ты ее тут оставил. Да и Черниговского запугал. Ты сам в своей голове случаем не плутаешь?

— Ну, давай по порядку, Ген, — выдохнул Горский. — Тимуру я не автомобиль доверил, а единственного внука. Убедиться, в его настрое, что при первой опасности не побежит к деду, я обязан был.

— Убедился? — ехидно спросил Гена и я даже представила, как он в эту самую секунду улыбнулся.

— В достаточной степени. Ну а что касается Ксюши, — отец замолчал и, по всей видимости, отошел вглубь палаты, поскольку голос его стал звучать тише, — тут сложнее все. Нам тебя надо было найти. А значит, Ермолаев должен был поверить, что мы сделали все так, как он хочет. Ксюша — не актриса, Ген. Потому так.

— Тогда зачем сейчас ей домой ехать? — не отставал Миронов. — Отправь к сыну.