Шрифт:
– Уходи! Ш-ш-ш! – услышал он.
Голос не был похож на человеческий или кошачий, больше всего он напоминал шипение пара из дырявой трубы отопления в подвале.
Пых снова стал в боевую стойку:
– Ты кто?
– Я – Ночной Кош-ш-шмар! Я – страш-ш-шный! Кыш-ш-ш!
Может, в другой раз Пых и дал бы дёру, Кошмар и вправду был страшный. Но тут он вспомнил, как дрожал Вадик, когда Серёга и мальчишки на них напали. Дрожал, но Пыха не отдал. А кто такой Ночной Кошмар по сравнению с Серёгой?
Пых зашипел и боком пошёл в наступление.
Когти к бою!
Удар правой лапой!
Удар левой лапой!
Пых лупил Кошмар и оттеснял его к изголовью кровати. Чёрное облако шипело и пыталось обойти то слева, то справа, но Пых не отступал. С каждым его шагом, с каждым ударом Кошмар становился всё меньше и меньше.
Когда до подушки оставалось не больше двух кошачьих хвостиков, Кошмар прошипел:
– Я ещ-щ-щё вернусь-сь-сь! – и исчез.
Пых в изнеможении упал, прижался к Вадиму и, довольно муркнув, уснул.
Наглый солнечный луч пролез через щель в шторах и пощекотал Пыху нос.
– Пчи-фыр!
Вадик потянулся во сне. Пых замер. «Только б не разбудить». Так приятно лежать на мягкой кроватке, чувствуя рядом друга.
Скрипнула дверь.
– Иди, полюбуйся на них!
Пых слегка приоткрыл один глаз. В дверном проёме стояла женщина, скрестив руки на груди. Послышались шаги. За её спиной показался высокий мужчина:
– Ого! Мамуля, откуда он?
– Не знаю, папочка! Вчера Вадик пришёл со двора без кота.
– Понятно, ха! – усмехнулся папа. – Когда ты смотришь свой сериал, ничего не слышишь и не видишь!
Мама, не поворачиваясь, легонько двинула его локтем в живот.
– Что делать будем, глава семьи? Скажу сразу, я – против!
Пых догадался, что говорят о нём. Он замер, стараясь слиться с одеялом и стать невидимым.
Отец вздохнул:
– Я вообще-то собаку хотел! – он умолк, почёсывая щеку. – А знаешь, Вадик сегодня ночью почти не плакал, только разок.
Мама снова толкнула его локтем:
– Не увиливай от ответа!
– А я и не увиливаю! Оставляем, конечно! – отец обнял маму за плечи и прижал к себе. – У меня в детстве был такой же, серый с рыжими пятнышками.
Мама улыбнулась, но тут же её лицо вновь стало строгим:
– Если ещё раз кот надует на коврик, трындюлей получат все! И ты, папочка, первым!
Пых расслабленно вытянулся и включил моторчики на полную мощность, оповещая мир, что жизнь прекрасна.
Пых и Сеня
– Ку-ку!
Котёнок Пых открыл глазки и потянулся.
«Вот не лень же ей кукукать!»
Противная кукукалка жила у соседей за стенкой, дразнила котёнка, мешала спать – и ничего с ней нельзя было поделать.
– Кыр-кыр! – передразнил её Пых и фыркнул. Хорошее настроение всё равно с утра никаким кукуканьем было не испортить.
Дома никого – папа, мама и Вадик ушли рано утром. Пых проводил каждого до двери и, с ощущением хорошо выполненной работы, улёгся на кровать.
Постель приятно пахла Вадиком. Пых вытянулся, как только мог. А мог он ого-го как! И всё равно места было ещё очень много. Чем бы ему заняться, пока один? Например, можно наконец узнать, что там в шкафу на верхних полках интересного. Или спрятаться за шторой и подождать, пока на подоконник не прилетит голубь, а потом выскочить и напугать его. Идей было много, но не успел он обдумать и половину, как нечаянно уснул.
Сон был такой хороший, он ел что-то вкусное, а потом гонялся за бабочкой. И уже почти её догнал, как бабочка повернулась к нему и сказала противным голосом: «Ку-ку!»
Пых хотел ей крикнуть: «Бабочки не говорят "ку-ку"!» – но вдруг проснулся.
«Ладно, хватит лежать! Надо сделать что-нибудь полезное, например, подкрепиться».
На кухне в его мисочке была только «сушка», так мама Катя называла сухой корм для котов. Он вспомнил её слова: «Котятам нужно сбалансированное питание для хорошего роста!»
– Котятам нужны колбаска-мяско-сосиска-вкусняшка! – всегда возражал ей Пых. На что мама Катя отвечала:
– Вот и Пышечек мяучит, что со мной согласен!
– Я не согласен! – ещё сильнее кричал котёнок и очень расстраивался.
«Ну почему-почему она не понимает меня!»
Пых погрыз «сушку» без всякого удовольствия и запил водичкой из другой миски.
– Шурх! – раздался странный незнакомый звук.
Пых замер, осторожно повернулся, выгнул спину и поднял хвост трубой. Его носик быстро втягивал воздух, чтобы найти чужой запах. Глаза Пыха стали большими, ведь нужно было всё увидеть.