— Спокойно, — раздраженно сказала я. — У меня есть меч. Он рядом с моей одеждой, и вы увидели бы это, если бы не пытались сделать меня призом.

— Это важно, Элли, — возмутилась матушка Чантер. — Наши жизни от этого зависят. Все жизни в Скандтоне. Понимаешь?

Она взяла мой ржавый меч и сунула его в ножны.

— Конечно, — буркнула я. — Но я думала, что вы не верили, что фейри — угроза.

Мама и матушка Чантер переглянулись.

— Не только фейри могут нам навредить. Рыцарь может… повлиять на многое.

Если бы у меня были силы, я бы уточнила, что за многое. Что было хуже армии фейри? Хуже брала с сэром Экельмейером? Хотя я не могла выйти за него, ведь уже была замужем.

— Ты пойдешь на ужин? — спросила мама.

— Да.

— И ты будешь вежливой с Рыцарем? — спросила матушка Чантер.

— Постараюсь, — я не смогла скрыть усталость в голосе.

— И ты не возьмешь с собой ужасную клетку и рукоять топора? — упрекнула матушка Чантер.

— Они остаются, или я не пойду, — я прищурилась.

Она фыркнула.

— Что ж, ты настолько мила, насколько возможно было сделать тебя за короткое время. Беги, Элли! Может, получится изобразить, что ты просто опоздала по моде!

Мама поцеловала меня в щеку и шепнула:

— Отвлеки его всего на одну ночь.

— Передай Олэну привет от меня! — крикнула его мама, и дверь закрылась за мной.

Я прошла к своему тайнику как злая кошка и убрала туда лук и стрелы, желая взять их с мечом и рукоятью топора. Они у меня все еще были. И с мечом было приятнее, чем в нарядном платье.

Я кивнула и повернулась к тропе, пошла к центру деревни. Сэр Экельмейер должен знать, что имел дело с охотницей. И если нужно охотиться на рыцарей и фейри, так тому и быть.

Глава двадцать первая

Если бы Скуврель все еще был в плену в моей клетке, а не был моим мужем, я ощущала бы себя увереннее этим вечером. Общение, обман, сделки — он был в этом хорош. Я могла бы уговорить его на сделку, чтобы он помог мне с этим — чем бы это ни было. Спор? Переговоры? Дипломатия?

Если честно, я не знала, куда приведет этот вечер, но у меня не было выбора, нужно было увлечь сэра Экельмейер. Я была хороша только в бою и беге. Такими были мои навыки. Но даже если бы я была Скуврелем со всеми его умениями, даже если бы я была готова отрезать ухо, это не спасло бы меня из этой затруднительной ситуации.

Я ворвалась в деревню как зимняя буря, радуясь, что оставила сапоги под нарядным платьем. Было холодно в платье, хотя зима только начиналась, и мои пальцы уже немели, а щеки и уши покалывало, пока я направлялась к площади.

Пальцы ног болели в сапогах, но холод был ничем, по сравнению с огнем в моей груди. Я должна была спасти детей. Я должна была остановить сестру. У меня была цель в жизни.

Эти рыцари ничего у меня не заберут.

Как и солдаты, который собрались группой из шести у края деревни у северной дороги, костер согревал их, пока они следили за опасностью.

Как и жители в их домах со светящимися окнами. Улицы были пустыми, только солдаты носили припасы, менялись на постах, собирались у костра у бараков. Я надеялась, что мама выведет детей.

Как и стражи у входа в дом Олэна, которые окинули меня взглядом и открыли широкие двери.

Я вытерла сапоги об коврик — Хельдре потом убирать, а она не была виновата — и прошла в дом.

— Сюда, — сказала Хельдра, поспешила ко мне из боковой комнаты и сжала за руку у локтя слишком сильно. Она увела меня в освещенную комнату, где я еще не была. — Ты опоздала.

Ее тревожный взгляд скользнул по мне, другая ладонь сильно сжала свое красивое платье. Оно было розовым, с пышной юбкой и рукавами, как у меня. Странно, ей оно подходило, но на мне смотрелось глупо. Я выглядела так, словно кто-то нарядил оленя в платье для ужина.