Я была в ярости.

Меня предали. Меня загнали в угол. Мои старания провалились, но я не ощущала себя побежденной или сломленной. Я злилась так сильно. Я хотела разгрызть кожу. Хотела рвать их палатки, прогнать их в бегство.

Я ударила локтем по ребрам Скувреля. Его дыхание вылетело с шумом, но хватка стала крепче.

— После этого, — сказал Равновесие, — ты не сможешь так врать. Твоя смертная жизнь закончится.

Нет.

Я не хотела принимать это.

Я не дам себе убить их. Я не буду одной из них.

— Веди ее к краю потока, — приказал Равновесие. — Не давай ей сопротивляться.

Скуврель толкнул меня на колени на замерзшую траву и мокрый снег. Его губы дрожали, глаза были стеклянными. Его морок мерцал, но руки были сильными. Слишком сильными, чтобы я могла подавить его. Кровь текла из его раны в реку крови в яме, но его рука не дрогнула.

Он толкнул мою голову к воде. Что-то горячее попало по моей щеке. Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Это была слеза? Может, это напомнило ему слишком многое о детстве. Я повернула эмоциональный нож.

— Ты говорил, что ты — предатель, но я не думала, что умру от твоей руки, — сказала я. — Добавь это к причинам, по каким ты заслуживаешь ад, в котором живешь.

— Я и не заявлял обратное, — напряженно сказал он, но в глазах были слезы.

— Я заставлю тебя заплатить за это, — прорычала я.

— О, как я хочу, чтобы так было, Кошмарик. О, как я хочу, чтобы ты преследовала меня вечность.

У меня кончились варианты.

Меня утопят в крови.

— Пора, — начал Равновесие.

Пора. Пора сделать последний рывок.

— Толкни ее… — начал приказывать Равновесие, но я перебила его:

— Финмарк Торн, — прошептала я. — Забудь обо всех верностях, кроме верности мне.

Глаза Скувреля расширились, его резкий вдох забрал воздух между нами. Я не зря рискнула. У меня было его имя.

— …в кровь и утопи ее! — еще говорил Равновесие. — Выполни приказ, Валет.

— Финмарк Торн, отпусти меня и застынь на миг, — прошептала я, пока Равновесие говорил, мою кожу покрыли мурашки от такого риска. Это было правдой? Я могла повелевать им остановиться с его именем?

Ладони Скувреля отпустили меня, и он застыл на коленях. Его глаза были огромными, блестели.

Я не тратила ни секунды.

Я вырвала стрелу из его бицепса и прыгнула к Равновесию.

Глаза Равновесия расширились, я врезалась в его грудь, его ладони невольно сжали мою талию в тот миг, когда я вонзила стрелу в его горло.

Глава тридцать восьмая

Равновесие охнул, держась за горло. Его глаза, голубой и карий, стали желтыми, как у кота.

— Нет! — прошептал Скуврель.

Я вонзила стрелу глубже, Равновесие задыхался. А потом его волосы, наполовину белые и наполовину черные, стали полностью черными. Крылья пропали.

Он обмяк подо мной, и я встала на ноги, тяжело дыша. Я ощущала себя странно. Голова кружилась. Было сложно видеть.

Я ощущала себя не собой. Я словно была кем-то еще, глядящим на мое тело.

Равновесие стал мерцать, как смертные в моем духовном зрении. А потом белый свет вылетел из его груди в небо. Когда он миновал верхушки деревьев, он взорвался с грохотом тысячей белых звёзд. Они на три удара сердца стали весами, а потом посыпались на нас.

Вдали я услышала гневные крики.

— Кошмарик, — осторожно сказал Скуврель, поднимаясь на ноги, глаза были большими, ладони — раскрыты, словно показывая, что он был без оружия. — Кошмарик, я не желаю тебе зла. Прошу, не убивай меня.

— Просишь сделки? — резко спросила я. Я не хотела убивать его. Уже нет. Но его предательство все еще жалило. Ярость бурлила в сердце.

Его лицо было бледным.

— Я прошу пощадить мою жизнь.

— Тогда сделка на твою жизнь, — сказала я, схватила ножны и пристегнула свой меч к поясу одним движением. Лук и стрелы — следом. Я бросила Скуврелю его меч. Страх и осторожность на его лице были тем, что я у него еще не видела. Я не стала медлить и обдумывать это. Я схватила клетку со мха, вытряхнула из нее Верекса — он упал в пруд крови — и привязала клетку к поясу.