Я резко закрыла рот, долго смотрела на него.

— Я могла умереть, а тебе нет дела, — сухо сказала я.

— Ты себя недооцениваешь, — холодно сказал он. — Ты не умерла бы.

Холодный ветер ударил по нам, и я отвернулась от кусочков льда, царапающих кожу. Скуврель не страдал от этого.

— Тебе не холодно? — осведомилась я.

— Я принимаю холод. В нем очарование ледяной симпатии моей жены.

Он предал меня. Я отвернулась от него, потому что доверяла ему, а он предал это.

— Я думала, что могла тебе доверять, — мой голос дрожал.

Он сделал паузу, глядя на меня.

— Я думал, я ясно сказал, Кошмарик. Мне нельзя доверять.

— Я думала, мы были в браке, — я все еще хотела, чтобы это оказалось ошибкой. Это была уловка? Он был на моей стороне, несмотря на то, как это выглядело. — Я думала, мы были союзниками. Я думала, мы были друзьями!

— Мы — все это, — его морок был до боли красивым, смотрел на меня печальными глазами. — Так, Кошмарик, я обхожусь с друзьями.

— Я ненавижу тебя, — сказала я. — Я буду ненавидеть тебя вечно.

Он хитро улыбнулся.

— Хорошо. Ты должна ненавидеть меня. Ты должна презирать меня костями, радоваться моему унижению.

— Зачем ты это говоришь?

— Потому что я привязан к правде, не могу говорить иного.

Глава тридцать пятая

Я не могла избавиться от тела Верекса, если не хотела быть монстром, как он. Я не хотела разрезать его и выбрасывать куски через прутья. Я не была чудовищем.

Но было неприятно стоять на другой стороне клетки и смотреть на то, что я сделала. Он был живым. Он думал, чувствовал, жил. А потом я украла это у него.

Я старалась не думать о том, что я была в его крови. Не хотела паниковать.

Скуврель поднял мою клетку, чтобы смотреть на меня, пока он шел среди толп фейри и големов, устраивающих лагерь вокруг деревни. Крики и смех звучали в воздухе. Я не осмеливалась выглядывать из клетки. Я не могла вынести то, что моих друзей пытали ради веселья Фейвальда.

Я не могла унять стук зубов. Я надеялась, что Скуврель не заметит. Что не поймет, почему.

Я смотрела на его прищуренные глаза, а он глядел на собравшихся фейри, стараясь не замечать, как много их было. Я не видела в одном месте тысячу человек. Мне не нравилось видеть так много. От этого я ощущала себя уязвимее, чем раньше, словно их количество в нашем мире было видом насилия.

— У нас есть минуты, пока я не найду господина и не доставлю тебя ему, — сказал тихо Скуврель, пока обходил группу фейри, которые привязывали пойманных солдат к большому колесу из только срезанных деревьев. Я не хотела знать, для чего было это колесо. Воображение уже рисовало ужасы. Я боролась против этого. И я проиграла. — Если возможно, я хотел бы дать тебе информацию, как плату за поцелуй, который я взял раньше.

— Как сделка? — спросила сухо я.

— Можно и так сказать, — он ухмыльнулся, словно не заметил, что женщина рядом с нами — Мэбри Спиннер, вроде — кричала, словно ее убивали, пока фейри толкали ее от одного к другому, требуя ее танец с ними. — Но у нас нет времени на теплые воспоминания о прошлых преступлениях. Ты должна знать, что Равновесие хочет сделать тебя фейри, сделать тебя бессмертной.

Я поежилась. Я ощущала его дыхание как теплый ветерок, когда он склонился близко.

— Ты боишься, Кошмарик? Должна бояться. Очень сильно бояться.

К моему удивлению, его лицо было мрачным, пока он говорил, полным его страхов, морщин тревоги. Он выглядел так, словно что-то терзало его изнутри. Я чуть не протянула руку, чтобы утешить его. Даже фейри заслуживали немного сострадания, да? Но нет. Не Скуврель. Он меня предал.

— Как становятся фейри? — спросила я. — Нужно… убить кого-то?

Я взглянула на мертвого Верекса. Я уже убила кого-то. И не одного. Вина трепыхалась в моем животе, как только пойманная рыба.

— Фейри становятся, утонув в реке крови, — его лицо было мрачным.