– Что-то не так?

– Ну... Не знаю. Просто не стоит. Я сказал, что со мной два брата, но не уверен, что мне поверили. Чем быстрей мы уберемся отсюда, тем лучше.

Я кивнул и тихонько свистнул свою кобылу. Фарр, между тем, вынул из свертка, навьюченного на вторую лошадь, еще пару шапок и два длинных войлочных камзола, похожих на тот, что был теперь на нем самом.

– Одевайтесь.

Шуну уговаривать не пришлось. Она мгновенно влезла в один из камзолов, тот, что был чуть-чуть поменьше, и с облегчением выдохнула.

– Ну наконец-то... Ненавижу мерзнуть!

Я тоже разом почувствовал себя лучше, запахнув на груди плотную степную одежду. Застежек на ней не было, но на поясе и на груди имелись вполне удобные завязки.

– А палатка? – спросила Шуна словно бы между прочим. – И еда?

– Я все привез, – Фарр снял часть поклажи с новой лошади и кивнул на седло. – Залезай.

Мы ехали долго. Ночь уже давно опустилась на степь, когда Фарр наконец решил, что можно остановиться и разбить лагерь. Мы отыскали тонкий, как нить, едва заметный ручей, больше похожий на мокрую дорожку посреди трав, и неподалеку от него я быстро развел костер. Шуна так и не привыкла этому моему таланту, смотрела во все глаза, как лепестки пламени рождаются словно из ничего. Обычно я старался не тратить силы на подобные фокусы просто так, но в этот раз у нас точно не было ни времени, ни возможности искать в темноте топливо для огня.

Шуна быстро приготовила поесть из тех припасов, что Фарр добыл в становище. Сам он в это время безуспешно сражался с тонкими гибкими рейками нашей палатки, пытаясь в полумраке разобраться, что и куда натягивать. Кончилось все тем, что Шуна отошла от костра, отобрала у него главную жердь и быстро воткнула как надо. Я думал, она не упустит возможности поддеть Высочество за его неуклюжесть и неумение делать простейшие для степного человека вещи, но на сей раз у маленькой воровки не было никакого желания язвить и насмешничать. Поели мы тоже молча – все слишком устали, чтобы сотрясать воздух разговорами. Едва только с поздним ужином было покончено, я погасил костер, а Фарр создал над нашей стоянкой прочный защитный купол.

– Ложитесь спать, – сказал он нам с Шуной. – А я сегодня останусь на страже. Что-то чутье подсказывает мне, сейчас не время для беспечности. Одного урока вполне хватило...

– Хорошо, – не задумываясь согласился я. – Так и сделаем. Разбуди меня через пару часов, тебе тоже нужен отдых.

В маленькой тесной палатке пахло овцами и дымом. Шуна уже расстелила на земле пару тонких войлочных ковриков, и я с облегчением понял, что эту ночь мы наконец-то проведем в тепле. Наш дом из шкур очень быстро наполнился теплом дыхания, так что я счел уместным даже снять свой новый камзол и укрыться им как одеялом. Так же поступила и Шуна, тесно прижавшись ко мне в темноте палатки. Эта близость все еще была волнующей и заставляла меня дышать чаще.

Особенно, когда она скользнула руками мне под куртку и спрятала их там, пытаясь согреть холодные пальцы.

– Шуна... – голова кружилась от ее прикосновений. – Ну что ты творишь... Спать надо...

– Я просто замерзла, – она прижалась щекой к моей щеке. – Эли... Проклятье, я не хочу от вас уходить...

– Не уходи, – я и сам не понял как, но в следующий миг ее губы прикоснулись к моим, отрезая пути к отступлению. Они были сухими и пряными на вкус. Когда мне показалось, что сейчас я окончательно утрачу над собой контроль, Шуна вдруг отстранилась и прошептала:

– Здесь, в степи, я все знаю... Здесь мой дом. А вы вернетесь к себе домой. Что мне там делать? Кому я там нужна?

В этих небрежно брошенных словах таилось слишком много боли.

Что я мог ей ответить? У меня у самого не было ничего. Ни дома, ни денег, ни понимания, чего ждать за поворотом. Только старое родовое проклятье, непроходящая тоска по женщине, которая уехала, не простившись, и смутное понимание того, что нам с Фарром предстоит с головой закопаться в какую-то очень недобрую историю из прошлого. Историю, от которой зависит наше будущее.

– Спи, Шуна, – я спрятал ее в своих объятиях, как будто это могло защитить от дурных мыслей и тревог. – Будет день – будет свет. Все как-нибудь решится... Что-нибудь да придумаем.

Прошло никак не меньше трех часов, прежде чем меня разбудило осторожное прикосновение Фарра. Я с трудом разлепил глаза, не понимая, чего ему от меня нужно.

– Твой черед, Ли. На рассвете растолкай нас – уедем пораньше.

Едва сказав это, он бесцеремонно втиснулся на мое место. Войлочный камзол снимать не стал, видать крепко замерз там, снаружи.

Я зевнул во весь рот, быстро оделся и выполз из палатки в ночную темень.

Ох, да, вовремя мы разжились этим маленьким походным домиком! Холод стоял уже совершенно зимний, выжимающий пар изо рта.

Наши лошади дремали чуть поодаль. Лунный свет был неярок, по небу ползли медленные тучи. Я снова привалился к седлу возле давно выгоревшего костровища и с тоской подумал о том, как сейчас хорошо внутри палатки. Спать бы там, прижавшись к теплому боку Шуны, слушая ее тихое мерное дыхание... Но жаловаться было некому, да и смысла это не имело. Дураку ясно, что лучше сейчас не терять бдительности – чувство тревоги не ослабевало.