Шрифт:
– Но ты выглядишь иначе...
– И что? Думаешь тут мало таких? Ха! Полукровок везде хватает... Не только твой брат таков.
– Ты не полукровка. И не очень-то похожа на местных.
– Ха! Ты просто не видел мое лицо, когда оно покрыто ритуальными узорами!
– – Узорами? Для чего они?
– Много для чего... Для удачи, для смелости, для того, чтобы все боялись.
Я невольно улыбнулся и тут же порадовался, что она смотрела в другую сторону и не увидела, как изогнулись мои губы.
Вот эта птичка ростом мне до подбородка с худыми руками-веточками хотела, чтобы ее все боялись...
Проклятье, я даже не мог понять до конца – смешно это или грустно.
– Шуна, зачем?
Она поняла, о чем я. Глаза стали острей, а скулы тверже.
– Ненавижу слабость. Ненавижу бессилие и страх. Уж лучше самой быть страхом.
Повинуясь внезапному порыву, я обнял ее еще крепче, коснулся губами растрепанных волос на затылке. Нет, в этот миг я и не думал разжигать тот огонь, что обычно вспыхивает между мужчиной и женщиной – мне хотелось лишь укрыть ее, защитить от всего, увезти из этой степи и показать совсем другую жизнь.
– Эли... – Шуна накрыла мою ладонь своей. – Не будь таким добрым. Меня это пугает...
– Почему? Что с тобой случилось потом?
– Много чего... Тебе лучше не знать.
– Звучит так себе.
– Уж как есть.
Какое-то время мы сидели молча. Пока Шуна не сказала тихо, но твердо, глядя почему-то в землю:
– Не смей жалеть меня, синеглазый. Мне нравится моя жизнь. Я сама ее выбрала.
– Как и все мы... Может, все-таки расскажешь, чем ты так обидела дергитского таргала?
– Не расскажу.
– Ладно. Не рассказывай. Но, надеюсь, ты понимаешь, что твои секретики могут стоить нам жизни...
Плечи ее закаменели.
– Понимаю, – и, подняв голову, посмотрела в ту сторону, куда уехал Фарр. – Доеду с сами до тайкурских земель и дальше пойду своей дорогой.
Я вздохнул.
– Не стоит... Я тут знаю одного парня, которого это может сильно огорчить.
– Это ты что ли? – Шуна посмотрела на меня с усмешкой.
– Я тоже. Но вообще-то речь была не обо мне.
Она фыркнула и повела плечом небрежно.
– Твой брат странный. Я не могу его понять. Но, думаю, он выдохнет с облегчением, когда избавится от меня.
Ответ у меня уже был, но на всякий случай я прислушался к своим чувствам.
– Нет, Шуна. Ты ошибаешься. Поверь, Фарр и правда... странный. У него есть свои тайны и свои дыры в душе, которые он не открывает никому... но рядом с тобой эти дыры становятся немного меньше. Я так вижу.
– Никому? Даже тебе?
– Особенно мне...
Прошло довольно много времени, прежде, чем Фарр вернулся. За этот срок я успел порядком известись от тревоги. Шуна, полагаю, тоже. Последние пару часов я не выпускал ее из своих объятий: это был единственный способ уберечь отважную маленькую разбойницу от холода. Я согревал ее своим собственным теплом и немножечко магией... Чутье подсказывало, что не сделай этого – и наутро она бы проснулась совершенно разбитой и больной. Даже самое выносливое тело устает от постоянного напряжения и попыток согреться... Сам я устроился на одной из сумок, прислонившись спиной к седлу, а Шуна свернулась у меня на груди, целиком уместившись под моим плащом. Иногда мне казалось, что она задремала, но спустя пару мгновений я ощущал, как часто и неровно стучит ее сердце. Сердце человека, который не может отогнать от себя дурных мыслей и страхов.
Я мог ее понять. Очень хорошо.
Но вот, наконец, вдалеке послышался стук копыт, и вскоре на гребне холма, под которым мы сидели, показался одинокий всадник с навьюченной лошадью в поводу. Издалека в сумерках он мог бы показаться чужаком, но, несмотря на незнакомую одежду, я сразу же понял, что это мой брат.
Он быстро спустился вниз, однако Шуна вскочила еще быстрее и первой метнулась ему на встречу.
– Тебя за смертью надо посылать, белогривый!
Интересно, только я при этом услышал безграничную радость в ее голосе?
Фарр спрыгнул на землю и посмотрел на нее с усмешкой. Голова его теперь была покрыта большой островерхой шапкой, отороченной мехом, и под ней лицо наследника Закатного Края казалось совсем незнакомым, слишком... степным. Он хотел что-то ответить, но вместо этого взял Шуну за плечи и заглянул в дерзкие сердитые глаза.
– Не надо, – мягко сказал он. – Здесь я больше пригожусь, – и коснулся губами ее лба. А потом перевел взгляд на меня. – Седлай своего коня, Ли. Не стоит нам задерживаться.