– Госпожа предпочитает домашний лимонад или вино?

– А?

Я невидящим взором уставилась на служанку в короткой узорчатой мантии, будто пытаясь заново вспомнить человеческую речь.

Мы снова сидели в трапезной, куда нас позвал император на ужин. Стол был заставлен всевозможными яствами, от зажаренной дичи до сложных слоеных пирогов со всевозможными начинками. Тут были сладкие пироги с местными фруктами и пирожки с рыбной и ароматной мясной начинкой. И все это не считая бесконечных закусок, тарталеток с салатами и еще чего-то непонятного из местной, экзотической, так сказать, кухни. Еды было столько, будто она была приготовлена для целой иностранной делегации, хотя в трапезной сидели только мы втроем да императорский советник, пожелавший составить нам компанию за ужином, чтобы скрасить наше ожидание. Хотя скорее всего такой пышный ужин был заказан в мою честь. Что-то мне подсказывало, что император всерьез поставил цель восхитить меня и уговорить остаться с ним на как можно более долгое время.

Но ни вести светскую беседу, ни есть я совсем не хотела. Однако отказывать гостеприимному императору было некрасиво, поэтому я просто сидела над пустой тарелкой и пыталась хоты бы не хихикать глупо. Ну или хихикать, но тихонечко, в кулачок, тщательно маскируя свое странное поведение покашливанием. Император Олимф в этот раз не торопился радовать нас своим присутствием, поэтому мы пока были предоставлены самим себе.

Служанка повторила свой вопрос про напитки, и я спешно кивнула:

– Лимонад, пожалуйста.

Я и так чувствую себя пьяной, куда мне еще что-то алкогольное пить?

Вы бывали когда-нибудь опьяненными счастьем? Если да, то вы счастливчики! Я вот впервые себя сегодня так странно почувствовала, меня распирало и таращило.

Полагаю моей идиотской улыбкой можно было осветить целую улицу. Нет, целый квартал! Весь этот Мирагр можно было осветить, точно вам говорю!

Винсент снова без умолку трещал с императорским советником, а Тео сидел напротив меня примерно с той же придурковатой улыбкой, что никак не сходила с моего лица. Хотя эту улыбку я воспринимала скорее боковым зрением. Смотрела не в лицо Тео, а на его длинные тонкие пальцы, которые еще полчаса назад вытворяли такое... Ой, стоп, лучше об этом сейчас не вспоминать.

Мы сидели за тем же длинным низким столом среди разноцветных подушек. И если внешне мы выдавали себя только приклеенными улыбками, то со стороны нельзя было заметить, что мы с Тео не поджали ноги под себя, а вытянули их вперед, прижимаясь друг к другу и незаметно поглаживая.

В груди разливалось приятное тепло. Такое странное, незнакомое мне. А в животе, как говорится, порхали бабочки - гигантские такие мотыли, я бы сказала.

Венчальная руна на запястье тоже как будто бы стала теплой. Я не заводила разговоров об этом с Тео, он сам тоже пока не поднимал эту тему. Сейчас вообще не хотелось говорить и думать, хотелось только ощущать, поглаживать, как бы невзначай касаться рукой. Быть максимально близко.

Стоило об этом подумать, как я почувствовала поглаживания Тео по моей ноге. Осторожные, ненавязчивые. Как бы говорящие "я тут, я рядом". В животе расправила крылья еще одна бабочка-переросток, и я уткнулась в фужер с фруктовым лимонадом, пытаясь стереть с лица улыбку. Бесполезно.

– Не прячь улыбку, ночной кошмар, она тебе к лицу, - тихо обратился ко мне Тео.

Наконец-то решилась посмотреть на него. Все это время усиленно смотрела куда угодно, только не в глаза Тео, опасаясь... А не знаю, чего опасаясь. Увидеть в его глазах небрежность, насмешку? Выражение лица "я получил свое, можешь проваливать"? Глупо, наверное, чего-то ожидать от человека, с которым и знаком-то недолго, но мой локомотив с табличкой "осторожно, влюбляюсь!" уже несся вперед на всех парах и не собирался останавливаться.

Но я зря боялась увидеть во взгляде Тео что-то не то. Его фиалковые глаза светились нежностью и вожделением, будто мы не провели сейчас наедине полдня, а только собираемся это сделать. Ядерная смесь эмоций плескалась во взгляде Тео, но насмешки и снисходительности там точно не было.

Скорее там было обещание. Обещание чего-то большего, о чем я пока боялась даже думать, не то что говорить об этом.

– Такой уж я и ночной кошмар?

– Сущий кошмар, - охотно поддакнул Тео.
– Пожираешь мозг не хуже нечисти. Только от тебя охранным куполом не защититься.

– Почему же?

– В отличие от нечисти ты проникаешь сразу в мозг и изменяешь его структуру. А от себя, как говорится, не убежишь.

Вот вроде невозможно было ещё шире улыбаться, но я все равно улыбнулась. Господи, у меня скоро от улыбок щеки болеть будут, нельзя так бесконечно скалиться! Но я ничего не могла с собой поделать: улыбалась, хихикала и чувствовала себя абсолютно счастливой дурочкой. Имею я право хоть немного побыть таковой, правда же? И не думать о будущем хотя бы сейчас, когда на душе так хорошо, и по всему телу разливается изумительное тепло.

Мне никогда не было хорошо так, как сегодня, я никогда не была счастлива так, как сейчас. Бессмысленно, беспощадно, но так ярко, что дух захватывало.

Винсент стал подозрительно на нас коситься, и я склонилась ниже над столом, так, чтобы волосы прикрывали мое лицо. Если я немедленно не возьму себя в руки, то император Олимф, чего доброго, подумает, что это я ему так сильно радуюсь в предвкушении нашей вечерне-ночной встречи. Которой, разумеется, не будет, потому что на кой она мне сдалась, когда рядом был Тео? Который глаз с меня не сводил все это время. Который продолжал поглаживать меня одной рукой под столом и делал это так многообещающе, что у меня то и дело сбивалось дыхание. Который расширил глаза, глядя мне за спину так, что...