Шрифт:
Причина проста.
Здесь в Упу втекала небольшая речка — Тулица. Вот ее-то Андрей и планировал перегородить плотиной. Запрудив ее нижнее и среднее течение, дабы сотворить аналог Демидовского пруда.
Понятно, что его затянет илом за пару лет, если все делать также, как и Демидовы. Но у Андрея в этом плане были кое-какие мысли. На будущее. Сейчас же главное — плотина и водяное колесо. Не самое мощное, но поверх колеса воевода планировал поставить защитную постройку, которая позволила бы использовать его и зимой, и летом. По причине банального обогрева.
Работа не бог весь какая сложная. Однако она была. И требовалось ее сделать добротно. Особенно выложить камнем некоторые ответственные участки. А ведь еще надобно рядом поставить кузнечный цех с большим водяным молотом. И другие помещения, включая складские и потом окружить все это земляным валом, выступающим защитой для этой мануфактуры. Хотя бы какой-то…
Но главное — это домна. Пусть максимально примитивная.
Андрей по весне таки начал ее ставить. Само собой, без него это вряд ли бы сделали. Но вот фундамент заложить могли. Большой. Крепкий. И не только под домну, но и под Большие меха, которые должны были приводиться в движение ветряными мельницами.
Марфа осматривала эту строительную площадку. Ровным счетом ничего не понимала. Но все равно внимательно и вдумчиво всех выслушивала, задавала вопросы, сверяла с записями, которые сделал Андрей для нее. Чтобы можно было хоть как-то отслеживать процесс…
Третьим же важнейшим объектом стала конеферма.
Ее, как и ткацкую мануфактуру, разместили в пределах земляного города. И, строго говоря, она уже была построена. Малая конеферма. Куда воевода «загрузил» лошадей, купленных через Ганзу и подарок Шахиншаха.
Но это была очень маленькая ферма.
Временная.
Потому что через год-другой из-за размножения место там тупо закончится. И, чтобы это предупредить, уже по весне занялись строительством новой фермы. По правому берегу Упы и Тулицы. То есть, рядом с металлургической мануфактурой.
Для начала возводили просто земляной вал с глубоким валом. И ворот — со стороны реки, где устраивали конный причал и конную набережную, через которую и шел подъезд к новой конеферме. Большой размах. Масштабно. Основательно. По строгому плану.
Но пока только стены и причал. Людей не хватало. Из-за чего ждали, когда строительные артели, освободившиеся на других работах, будут переброшены сюда. Однако Марфа не побрезговала второстепенным объектом и тут все осмотрела. Сверилась с графиком работ и даже дала нагоняй бездельникам. Уж что-то, а орать и ругаться у нее сегодня получалось особенно хорошо. В конце концов на кого-то требовалось выплескивать всю ту боль, что терзала ее с самого утра…
А под самый вечер, Марфа… хм… Алиса наорала на очередную кумушку, что пришла к ней в гости, дабы утешить. И вместе погоревать над судьбой мужей. Ведь ее тоже ушел в поход с Андреем. Она этой женщине на голову чуть котелок не одела с каким-то горячим варевом. Просто в фурию превратилась, перейдя не на акцент, а просто на свой родной язык.
— Чего это она? — потирая ушибленный бок, спросила кумушка у служанки, когда выскочила от Марфы, едва не ошпаренная.
— Переживает, — пожав плечами ответила та. — Велела более о судьбе мужа не говорить и ее не жалеть. Саму чуть ухватом не побила, когда я хотела ее успокоить.
— Бешеная какая-то…
— А что ты хочешь? Посиди в аду и тоже такой станешь.
— Так уж и в аду?
— А откуда, сказывают, Всеслава выпустили? Так и ее оттуда же. Искупать грехи свои тяжкие. Али не слышала? Он сам сказывал, что Господь наш только молитву делом слышит. Вот — вишь сколько доброго людям сотворили. Старается. Видно много грешил. Но нрав совсем испортился. Особенно у нее. Иной раз глянешь — добрая, ладная баба. А иной и за чертовку признать не великий грех. А уж как они промеж себя иной раз собачатся…
— Бьет ее сильно?
— Да только один раз и ударил. Она потом на него седмицу так смотрела, что мы все думали — с ножом бросится.
— Ох люта… люта…
— Адское пекло — не теплое солнышко. Добра в сердце от него не прибывает. Все сгорает. Одна зола остается. И боль…
— Так о людях заботятся.
— То умом ведь. Искупают. Но не от сердца сие идет. Да и нет у них сердца. Вот те крест, — демонстративно перекрестилась служанка. — Если бы не обет, что они дали, дабы вырваться из ада, то и не было ничего этого. Вот те крест. Просто так ведь туда не попадают.
— И то верно, — покачала головой кумушка. Потерла бог и пошла восвояси. Разносить новую волну слухов…
[1] В данном случае имеется в виду конструкция японских феодальных замков, только не деревянный, а каменный и умеренного размера.
Глава 5
1557 год, 28 апреля, Тула
Андрей стоял у бруствера импровизированного редута и, пожевывая соломинку, наблюдал за степняками. Один раз сломав лицо о незнакомую форточку, они сильно насторожились и больше опрометчиво голову туда не совали. Но и отступать не собирались…