На плотной земле. Стихотворения
вернуться

Мамонов Пётр Николаевич
Шрифт:

Плющ

Вижу лесенки крапивы,малину, плющ.А сам, как ветвь сухая сливы, —колюч и злющ.

«Мы любили лежать на горячей…»

Мы любили лежать на горячей,На горячей жести крыши.Это было апрелем всходящимСиним солнцем все выше, выше.Таял снег и в пальто шли люди,Хмуря брови и глядя в землю,А мы, гордо выгнув груди,Людей на земле не приемлем.Распластавшись, раскинув руки,Мы лежали и щурились в небо,Рвал на части холодный ветерНа груди нашей солнца негу.А потом мы сразу вставали,Трое ангелов в плавках белых,Вниз смотрели и улыбались,Если кто-то там что-то делал:Если дворник колол свои льдышкиЧерным, ржавым, тяжелым ломом,Если кто-то во двор наш вышел,Друг, товарищ, просто знакомый.И упасть нам совсем не страшноС горячей, горячей крыши.Поскользнуться совсем не страшноНа коварно хрустящей жести.

«Нет музыки такой…»

Нет музыки такой,чтоб выразить меня.Какой же я, какой?Какой же я?Быть может, я стога,которых еще нет;быть может, я закат,быть может, я рассвет?Какой же я, какой,какой же всетки я?бредущий по прямойсквозь желтые поля.

«Все умерло…»

Все умерло.Жена заснула.Поблескивает ножка стула.

Тель-Авив

О, злая моя воля! Почемуя возлюбил и центром посчиталсебя, сидящего у моря на скамейке?В копилке пусто – хоть разбей —едва ли светанёт одна копейка.Уныние заброшу. Крик таксизаполовинил жития былинку.Меня смело и сдуло, как пылинку,с кромешной тьмы залитых солнцем улиц Тель-Авива.

«Не дали электричества…»

Не дали электричества.И мой огонь потух.И времени количествомне пропоет петух.И ночкой полусонноюя с привязи сорвусь.Не дали электричества,и не дадут, боюсь.

Кино

Сегодня плеск, плеск волн.Сегодня разное небо.Влез в окно и вылез обратно.Долго стоял на ветру на гнилых досках,странно, кто-то еще увидит все это через несколько лет.

Война

День – крылатая победа.День – все войско полегло.По лесам бегу я в кедахсамому себе назло.

«Я погрузился в этот вечер…»

Я погрузился в этот вечер,во весь покой его, до дна.Я погрузился, и на плечилегла мне полная луна.

«Летит ли жук…»

Летит ли жук,закат ли протяжен,лежит ли груда кирпичей у дома —Все это дорого мне, все знакомо.Вот с этим я всем сердцем сопряжен.Не побегу в тропическую даль,в пучины скал, сияющих зловеще.Останусь здесь, где Бог меня узнал,среди листочков, червячков и трещин.

«Соленое теплое море…»

Соленое теплое море,будто бочонок с селедкой.Сын удалился в евреиспокойной и твердой походкой.Другой в колебаньях и шквалахмоей златоглавой Москвы.Я роюсь в чердачных завалахи думаю: вместе ли мы?И с тем, кто застыл неподвижно;и с тем, кто бежит в никуда…Веселое солнышко вышло,Сияет морская вода.

«Какие там моря и океаны!..»

Какие там моря и океаны!Винд-серфинги, курорты и винцо!Зелеными ветвями осиянный,я прозреваю Господа лицо.Лицо все тонкое, из тонких паутинок.Жемчужное, как капельки росы.Прозрачное, как слабый ропот льдинок,запутавшихся в рыжие усы.

«Не хочется быть лодочкой, влекомой…»

Не хочется быть лодочкой, влекомойдурацким парусом по прихоти чужой.Не хочется в лицо глядеть знакомым,не хочется асфальт топтать ногой.

Летнее

Ноги вязнут в травах,на плече слепень.В солнечных забавахмой проходит день.Почему я в травах?почему слепень?В солнечных забавахпрокатился день.

Поленница

Я люблю, как к рукамприкасается дерево.Мне нравится, что я сделалэто все сам —напилил, наколол, натаскал, уложил.

«Намотаю я осень на палец…»

Намотаю я осень на палец,желтых листьев незримую нить.Волчьей ягоды красный хрусталикмне прикажет немного пожить.Дотянуть до ненастья и стужи,до зимы, до её огонька.И проснуться, и знать, что ты нужен,и в усы улыбнуться слегка.

«Кто разрешил мне здесь родиться…»

Кто разрешил мне здесь родиться,стоять спокойно у реки,смотреть и слушать, как синицашуршит в объятиях руки;и как журавль, тот, что в небе,клекочет, ждет, зовет меня?Растут нежданные побеги,и я почти люблю себя.