На плотной земле. Стихотворения
вернуться

Мамонов Пётр Николаевич
Шрифт:

Светлые дни

Светлые дни остывают снегамив сердце моем.Выстроил холод большими рукамигорода дом.Ватой укутал пустой переулокпятна шагов.Коркой хрустящей поджаренных булоквзмахи ветров.Пар от дыхания шарфом намотанна голоса.Будто случайно, дотронулся кто-тодо рукава.Нет, не обманете, вестники лета,светлые дни.Прячу лицо от холодного светав шубу зимы.

Ожидание

Усталость, занавешенная смехом,в твоих глазах печальна и светла.Назло пустым, придуманным помехамложится в руку мне твоя рука.Попрятаны желанья в жест небрежныйи сумрак губ помадой обведен.Вечерней тенью замкнуты надеждыи пальцы холодны твои, как сон.И снова наполняюсь я сомненьем,в который раз бросаю быстрый взгляд.Но тлением не принятых решенийглаза твои в ответ чуть-чуть блестят.Усталость, занавешенная смехом,в твоих глазах опущенных тиха.Назло пустым, придуманным помехамплывут, чуть розовея, облака.

«Если думать всю жизнь о небе…»

Если думать всю жизнь о небе,наверное, станешь птицей.Или белым, как птица,облаком над головой.Если думать всю жизнь о солнце,наверное, станешь пылью,или теплой, как пыль,ступенькою на крыльце.Если думать всю жизнь о море,наверное, станешь речкой,или зеленой, как речка,водой в её берегах.Но если всю жизнь думатьо той, которую любишь, —станешь мелким дождем,мокрой листвой в лесу.

С тобой

В твоих берегах-ладоняхмои протекают воды.Мои застывают годыв твоих берегах-глазах.В твоих вечерах-затонахмои затихают речи.Мои остывают плечив твоих вечерах-лугах.В твоих облаках-объятьяхмое уплывает сердце.И так далеко до смертив твоих облаках-руках.

Август

Ты не видел, как спелый августмолчал на краю дорогивлажным взглядом берез?Ты не видел, как душный августзапахи прял над лугомжужжанием диких пчел?Ты не видел, как рыжий августтаял в пруду, сереяуставшим от родов лицом?Наверное, ты не видел…Иначе, зачем бы лужамтак долго стоять, белея,в сохнущей колее?

«Как холодно, друзья, в моей квартире…»

Как холодно, друзья, в моей квартире.Качает ветер шторами окно.Как холодно на свете, в целом мире.Согрей меня, октябрьское вино.Касаюсь кромки дня, дрожа губами,Вина темно-вишневая полынь.Нас осень провожает холодами.И снова пусто, взгляд куда ни кинь.

Северное сияние

Все меньше огарок, все ярче свеча.И строчка, как воск, горяча, горяча.

«Мне милей на тротуарах…»

Мне милей на тротуарах,Чем в лесу среди ветвей.Мне родней пивные бары,Чем ржаной простор полей.Голубь сел на подоконник,Грязно-серый, городской.Окна, ржавый рукомойник,Мяч, качели – след людской.По Дегтярному спускаюсь,Ждет Успенский за углом.Не предам и не раскаюсь.Ты, Москва, мой отчий дом.

«Я боюсь прослушать звуки…»

Я боюсь прослушать звуки,Я боюсь, что помешают.Сердца выпуклые стукиОт виска к виску летают.Красный звон, трамваи мыслейНа проторенных дорогахЗаслоняют здравым смысломТу, что мне дана от Бога.Стой, моя сестра родная,Стой, чужая!.. Дождь и слякоть.Злясь на все вокруг, вонзаюРучки клык в бумаги мякоть.

Предчувствие

Деревья вздыхают устало,Предчувствуя тяжесть весны.И жала несущихся галокНа небе так странно – черны.

Игра

В свободу играю.Опускаю пальцы в лиловые краскии акварель высыхает,морща бумагу слегка.

«Больше серого цвета, чем яркого…»

Больше серого цвета, чем яркого,И ворсинками иглы-дома.Засыпают татары с татаркамиПо подвалам. И спят до утра.А когда, словно тоненькой коркой,Покрываются улицы утром,Между синенькой ситцевой шторкойПоявляются лиц перламутры.И выходят татары на улицы,Подметают уныло дворы,И бормочут, спиною ссутулились,Ненавистное имя Москвы.

Столяр

Предметы, линии, игра,Беседы при неярком свете.Шагов хрустальная мураВ старинном дедовском буфете.Сучок, расцвеченный рукой,Стараньем прошлым полирован,Склонился мастер над свечой,Минутной стрелкой разлинован.И сквозь прошедшего туманЯ вижу жилистые руки,Очков оптический обмани инструменты, и их звуки.

«Распахнулись глаза и, как двери…»

Распахнулись глаза и, как двери,Растворились решетки ресниц.Побежали упругие звериВзглядов. Тысячами верениц…