— Видите ли, — спокойно начала женщина, — я не чистокровный эльф. Я полукровка. Моя мать была человеком. Ее звали Ника, и она была одним из самых многообещающих клириков, каких знало южное королевство.

— Мы слышали эту историю, когда были еще безусыми юнцами, — отозвался сидевший рядом с сэром Сэдриком рыцарь, немолодой светловолосый человек в военной форме. — Твоя мать дезертировала на север в самый разгар войны, она была предательницей. Чего еще можно ожидать от дочери предательницы? Думаю, это дело можно смело закрывать.

Судья, мужчина с бегающими глазками на круглом гладковыбритом лице, к удивлению обвиняемой, поднял руку с раскрытой ладонью, требуя тишины, и после того, как воин умолк, заявил, что при всем уважении к высказавшему свое мнение сэру Эрику решать виновность или невиновность подсудимой является прерогативой архиепископа, а дело нынешнего собрания — выслушать представшую перед судом женщину от начала и до конца. После этого судья, ведущий дело, строго заметил, что любой, кто предпримет в будущем попытку и поспешит с выводами, будет выдворен из зала суда. Затем он продолжил, обратившись к подсудимой с просьбой уточнить обстоятельства ее поступления на службу в Храм Богини Света, создательницы и покровительницы всего рода людского.

— Мой отец был темным эльфом, — начала Аделаида, и публика невольно усмехнулась, потому что это было очевидно и без ее признаний: ее темно-серая кожа отливала синевой и блестела под лучами пробивающегося в многочисленные окна солнца, словно была сшита из тончайшего бархата, уши торчали из-под копны спутанных белоснежных волос, как два мраморных наконечника копья, и, несмотря на хрупкую фигуру, ростом она догоняла самых высоких мужчин, присутствующих в зале. Единственное, что в ней было человеческого, — доставшиеся ей от матери круглые, голубые, как ясное небо, глаза, добрый нрав и необычайное простодушие, которое ставило в тупик любого, кому выпадало общаться с ней впервые.

Убедившись, что все взгляды устремлены на нее, Аделаида продолжила:

— Я никогда не видела своего отца. Я до недавнего времени даже не знала его имени, слышав от матери лишь то, что он служил в армии Элмора[6]. Мама сама воспитывала меня, и за все, чем я на данный момент являюсь, я благодарна лишь ей одной. Руководители отряда темных эльфов узнали, что воительница света, южанка, носит в своем чреве дочь их собрата, и ее тут же изгнали. Не принимаемая никем в кругу своих бывших друзей, мама была вынуждена покинуть королевство Элмор и бежать так далеко, как только могла. Когда по Говорящему Острову[7] пробежался слух, что Ника, великая целительница, готовится дать жизнь темному эльфу, ее прогнали из деревни, и единственным местом, где она смогла найти приют, стала разрушенная ферма ее предков в заброшенной части острова. Там, среди пологих холмов и вековых деревьев, я и появилась на свет. Там я провела половину своей жизни. Мне не разрешалось уходить за пределы четко обозначенной границы, и я даже представления не имела о том, что поблизости есть другие разумные существа. Моими друзьями детства были выращенные мной фиалки у крыльца да ручной гигантский паук, на чьей спине я, будучи с рождения весьма любознательной девчонкой, объездила все побережье. Целый день я гуляла по окрестностям доступного мне клочка земли. Часами я сидела на берегу моря и фантазировала о странах и землях, скрывающихся в туманной дали, о людях, плывущих на лодках с белыми и красными парусами, и о том времени, когда я смогу стать частью чего-то большего, чем покрытая невысокими деревцами равнина с полуразрушенными угодьями. Мама обучила меня основам целительства, и я искренне радовалась всякий раз, когда мне удавалось воскресить выпавшего из гнезда птенчика или вылечить подстреленную таинственным охотником лань, — Аделаида говорила искренне, лицо ее выражало умиротворение. — Когда мне было двадцать четыре года, мама умерла. Этот момент стал переломным в моей жизни. Я начала день за днем удаляться от края своих владений ровно на двадцать четыре шага. Через восемь дней я вышла на широкую протоптанную тропинку, через шестнадцать — дошла до северной оконечности острова, а через месяц в каменных руинах я увидела первого в своей жизни человека. Это был юноша лет пятнадцати, лучник. Сидя в засаде, он выслеживал неуклюжего гоблина[8]. Выдержка была у него ни к черту, и каждые минут десять он выдавал себя то движением, то смачным чихом… — она невольно усмехнулась, вспоминая о той встрече. — Через полчаса подобной охоты я не выдержала и засмеялась. Гуманоид, не отличающийся разборчивостью и довольно воинственный, бросился на меня, и когда я уже приготовилась дать деру, юноша спустил стрелу. Бледно-розовая кровь брызнула на мой сарафан, и тварь упала к моим ногам. Я до сих пор помню взгляд того мальчишки, выражающий искреннее удивление, и я, наверное, смотрела на него тогда с не меньшим изумлением, чем он на меня.

Сделав паузу, Аделаида продолжала:

— Через год я вернулась на ферму, чтобы повесить на дверь домика тяжелый засов и в последний раз посадить грустные бирюзовые фиалки на могиле своей матери. Теперь я жила в деревне. Война между королевствами немного поутихла за последние двадцать лет, и, разглядев во мне магические способности, меня без лишних вопросов взяли на службу в местном храме. Там я научилась всем премудростям светлой магии и стала настоящей целительницей.

— Ваш рассказ звучит весьма волнующе, и я даже сказал бы, что все, что случилось с Вами после Вашего появления в деревне, весьма похвально, — невозмутимо промолвил господин надзиратель, но тут же, сурово сдвинув свои тонкие брови, добавил, — но после Вашего посвящения в сан, я слышал, Вы без спросу оставили свою службу и примкнули к группе преследуемых властями наемников.

— Этого я отрицать не могу, Ваша Честь, — подтвердила Аделаида, и шепот возмущения пронесся по залу, — я действительно оставила свои церковные обязанности, чтобы странствовать с вольными наемниками, — шепот перерос в гул. — Но в свое оправдание, — Аделаида обвела собрание уверенным взглядом, — я хочу добавить, что получила помилование от самого короля.

В ответ на недоверчивые взгляды женщина пояснила, что во время войны с Грасией[9] оказывала добровольную помощь войскам лорда Вильгельма, правителя самого большого региона королевства, который подвергся наибольшему количеству атак во время боевых действий.

— Я выполняла обязанности старшего лекаря в одном из лагерей, находившихся на оккупированной войсками Грасии территории, а также входила в отряды сопротивления, где спасла много жизней.

Присутствующие переглянулись, а сэр Сэдрик, представлявший на суде самого короля, подтвердил, что сказанное обвиняемой является чистой правдой, и потребовал, чтобы подписанные Его Величеством бумаги о помиловании были приложены к записям допроса.

— Оказываемая Вами во времена военного конфликта помощь, безусловно, является примером для всех молодых клириков, — добродушно отозвался судья. — Но будьте так добры рассказать, чем Вы занялись после войны.

— Я решила сделать то, о чем всегда мечтала, — задумчиво произнесла женщина.

На секунду перед ней возникло видение.

[1] Общепринятое летоисчисление ведется со времен правления гигантов.

[2] Клирик — служитель церкви Эйнхасад, Богини Света и покровительницы людей.

[3] Епископ — одна из высших церковных профессий, в которую посвящаются личности, наделенные магическими способностями к исцелению живых и отпеванию мертвых.

[4] Эйнхасад — богиня Света, Жизни и Порядка, считающаяся создательницей мира и прародительницей расы людей.