– Тут только один дурень,– сказал Соловей-Разбойник. – Который стоит сейчас рядом и уговаривает меня на грошовое дело, после которого долго ещё будет пыль столбом стоять! Овчинка выделки не стоит, дружище!

Соловей-Разбойник поглядел на своего старого приятеля. Сегодня Лихо Одноглазое выглядел как молодой парень, одетый в ярко красную рубаху и синие шаровары. На лице его красовалась повязка, закрывающая один глаз, словно у морского разбойника, коих Соловей уже успел повидать на своем веку.

– Рахманыч, у нашего народа две беды – это дураки и дороги! – сказало Лихо. – И мы с тобой как раз и будем дураками, коли не послушаем, о чем народ гутарит! Информация, сам знаешь, подороже золота будет! А уж коли ею грамотно распорядиться!

– И много ты там услышишь? – усмехнулся Соловей-Разбойник. – Сказ о царе нашем, да жалобы на очередные подати! Что нам с того?

– Не скажи, Рахманыч, ох не скажи! – воскликнуло Лихо. – Порой бывает, что из незначительных слухов можно узнать такое, что мир способно перевернуть!

Да, этого у Лиха Одноглазого было поистине не отнять – в добыче сведений равных ему не было, куда там царю с его гонцами, счетоводами и учетчиками, которые каждый камушек, каждую соринку и былинку в свои ведомости вносят. Даже писцы дворцового листа новостей не могли поспеть за Лихом Одноглазым – царь ещё рта раскрыть не успеет, чтобы очередной указ провозгласить, а Лихо, тут как тут, уже в курсе событий!

– Тебе бы у царя известия для народу писать! – вздохнул Соловей-Разбойник. – И пользы больше, и в царстве нашем спокойнее!

– Скучно! – заявило Лихо. – К тому же я не писец, а культурный, порядочный, воспитанный шпион!

– Надеюсь, я не стану жертвой твоего шпионажа! – вздохнул Соловей-Разбойник.

– Обижаешь, дружище! – сказало Лихо Одноглазое. – У меня принципы имеются!

– Лучше бы эти твои принципы не позволяли тебе вынюхивать все подряд по питейным заведениям! – сказал Солововей-Разбойник, отворяя дверь и входя внутрь. Как и ожидалось, внутри было многолюдно – конец трудового дня, святое дело. Хозяин едва успевал разливать по кружкам хмельное, ибо поток страждущих все никак не прекращался. Музыканты уже выступили, и теперь сидели у стены и считали выручку. Почтенная публика просила выступить на "бис". Группа мужиков в углу эмоционально резалась в карты.

– Ну, давай послушаем, что о нас говорят! – тихо сказал Соловей-Разбойник своему товарищу.

Это было их излюбленным делом – слушать самые последние слухи о самих себе. И порой можно было услышать весьма интересное. Он подошел к стойке, бросил монету и попросил кружку пива.

– Что, говорят, опять Соловей-Разбойник безобразничает? – поинтересовался он у сидящего рядом парня.

– Не знаю! – пожал плечами тот. – Я его не встречал.

– А то говорят, вроде как видели его? – спросил Соловей-Разбойник.

– Так не я ж видел! – мужик пожал могучими плечами. – А сказать можно все что угодно!

Тут Соловей-Разбойник краем глаза заметил, что Лихо подает ему знак. Судя по его энергичной жестикуляции, он уже явно успел разузнать что-то интересное и теперь ему ужасно хотелось поведать об этом. Соловей-Разбойник подошел к тому столу, где полным ходом шла игра в карты. Судя по всему, карточная баталия была в самом разгаре и ставки набирали обороты. Но друг звал его сюда явно не для того, чтобы предложить ему принять участие в игре и сделать дураками всех тех, кто в этот момент был в трактире.

– Чего тебе? – тихо спросил Соловей-Разбойник.

– Знаешь, Рахманыч,– прошептал Лихо. – Я, конечно, знал, что у этих смертных совести нет, но по ходу её у них с каждым поколением ещё меньше становится, если послушать, что они тут рассказывают! Раньше хоть врали, да не завирались!

– Тоже мне, открыл неведомую страну! – сказал Соловей-Разбойник. – Люди всегда врут, сколько ты на свете живешь, а так этого и не уяснил!

– Так от того и все их беды! – сказал Лихо. – А они сделали козлом отпущения именно меня! Ты сам послушай, потом уже думай!

Соловей-Разбойник послушал. И ещё послушал. И снова.

– Да! – сказал он. – Вынужден снять головной убор перед фантазией этих людишек!

– Ну вот, а я что говорил? – подтвердил Лихо. – Совсем совесть потеряли!

Вытерпеть можно было многое. И то, что согласно этим байкам Соловей-Разбойник воплощение всего мирского зла. И то, что он вечно угрюмый тип, которого можно задобрить обильным подношением богатых даров. И даже то, что живет он на грешном белом свете в гнезде на девяти дубах и имеет облик не то человека, не то страшной птицы с огромным клювом и когтями ему под стать. Но вот утверждение о том, что он якобы обе ноги имеет левые, и оттого у него походка кривая вытерпеть было уже невозможно. Все, что угодно, но только не это! В сравнении с этим меркла даже байка о том, что Соловей-Разбойник потому и грабит всю свою жизнь честной народ, что все время свистит, и оттого у него вечно нет гроша в кармане и он вынужден влачить жалкое существование оборванца и носить рубище.