Но стоило мне вернуться в спальню, вошел и он.

— Работал? Или Ксюхе звонил? — как бы между делом бросаю я, раскладывая подушки.

— А ты злопамятная, — невинно усмехается он.

— А то! — жму улыбочку, продолжая свое дело. — Не хочу лететь в Карелию. Не люблю я дикий лес.

— Не любишь или боишься?

— Боюсь, — оставляю подушку в покое и, развернувшись к главе семейства, присаживаюсь на край пышной постели, — ну не мое это! Сразу говорю. Честно. Потом придется МЧС вызывать.

— Хм, мажься, мажься, детка.

Закатываю глаза.

Бесполезно!

Лучше сменить тему.

— Мирон, ты поговорил с Авророй? — интересуюсь я. Заботливая родительница.

— Да.

— И?

Расселив руки по карманам, Потемкин упирается поясницей о комод.

— Поможешь найти хорошего психолога?

— А что такое? — окончательно забеспокоившись, уточняю я.

Он отвел глаза и облизнул губы.

— Мирон, — требовательно зову я.

— Так получилось, что Аврора как-то пересеклась с моей …

Потемкин осекся, а мне все стало ясно. Уж слишком иначе у него прозвучало слово: «моей».

— Любовницей, — внутри сразу все напряглось, — что ж, договаривай, как есть, — пытаюсь строить из себя разумную снисходительную барышню.

Качаю головой.

— Она мне только сегодня об этом рассказала. И то, можно сказать, клещами вытащил.

Короткая пауза.

— Я могу узнать, хоть какие-то подробности?

Мирон хмурится. Скрещивает руки на груди.

— Дочка сказала, что ОНА как-то приходила сюда. Они с ней поссорились. Аврора выгнала ее вон.

— Помниться, я просила тебя уделить внимание устройствам, которые установил в доме твой друг, — пытаюсь включить логику, и отключить ревность и пыл, — возможно, там есть запись той встречи.

Начинаю в смятении метаться по комнате.

— Исключено, — глаза Потемкина блеснули, — те устройства Кречет установил за пару дней до обнаружения. Сказать — из-за кого?

Его взгляд был весьма выразительным.

Прищуриваюсь.

— Вадим думал, что я не в твоем вкусе. Вот и хотел разобраться, в чем дело, — обернувшись, хватаю пальцами край крышки низкой прикроватной тумбочки.

— Только ни черта он не разобрался! — резкие ноты в голосе Мирона заставляют меня отпрянуть назад.

— В смысле? — едва опешив, возмущаюсь я.

— Он приходил вчера к Авроре! Показывал ей наши с тобой фотографии. Значит, он следит за нами, — в глазах Мирона одна сплошная претензия. — На хрена это ему было нужно, если он не имеет на тебя виды?

Нервы мои на пределе. Готова сейчас зарычать от отчаяния и недопонимания.

— Знаешь что?!

— Что?

— Спи-ка ты сегодня один, буйвол! — выпаливаю прямо в лицо, стремительно продефилировав перед Потемкиным.

Очередь Мирона, застыть от привалившего шока.

— Когда ты медведь на мотоцикле — ты добрый, — тараторю я, задыхаясь от возмущения. — А когда начинаешь злиться, голову отключаешь. Глаза твои наливаются необъяснимой для меня ненавистью… К кому? Ко мне? — тычу себя в грудь пальцем. — Ты меня просто убиваешь, придумывая сказочку, что я могу с кем-то еще за твоей спиной! Ты серьезно, Мирон? Да не видела я твоего друга с того самого дня!!!

— Зачем ему тогда это все???

— ИДИ И СПРОСИ! — ору ему, вытаращив глаза.

Иди и спроси…

Только что произнесенные мной слова, захватывают мой разум. Я погружаюсь в размышления. Мне хватает каких-то считанных, но безумно важных секунд, чтобы расколоть орешек.

Рада, что Потемкин еще не успел ничего ответить или сделать.

— Нет, не ходи! — спохватившись, приказываю я и на моих губах осеняющая улыбка. — Вадим ведь только этого и хочет. Чтобы ты сорвался и побил его.

Глаза мужчины задумчиво сужаются, а я меж тем на носочках подбегаю к нему и бережно кладу руки ему на плечи.

— Мирон, ты же понимаешь, что я имею в виду? — вожу глазами по его лицу в поисках нитей-токов здравомыслия.

Несмотря на то, что мужская грудная клетка тяжело вздымается, я подмечаю, что его начинает отпускать от этой создавшейся ситуации.

В какой-то миг ловлю взглядом, как Потемкин плотно сжимает челюсть, тихо выругавшись, в догадке прикрывает глаза.

— И как я сам не догадался, — ставя руки себе на пояс, сокрушается он.

Градус напряжения заметно упал.

Буйвол умчался, сверкая копытами. Мишка крепко спал в своей берлоге, а со мной наконец-то остался Мирон.