Всю жизнь она усердно трудилась, чтобы получить свою Силу. Всю жизнь ею управляли амбиции. Все те долгие столетия, которые теперь казались лишь мимолетной вспышкой… И перед ней он, в чьих руках тот дар, который она заработала кровью и потом. Он держал его непринужденно, без усилий, не истязая себя беспрестанной учебой, не пытаясь стать лучше и не борясь за каждую частичку этих знаний. Потому что дар этот и был им самим. Он — непостижимая мистическая руна, загадочное существо, которому природа не разрешала существовать, и тем не менее, у него это получилось.

Спина натянулась, как струна, скидывая с плеч влияние момента. Карлинг попыталась зафиксировать слабые колени, чтобы, наконец, встать на свои собственные ноги, и через мгновение у нее получилось. Она боролась с нахлынувшим каскадом эмоций, стараясь снова взять под контроль тело и разум, и каким-то образом ей удалось и это.

Затем она случайно посмотрела вниз.

Рун все еще держал на сгибе локтя ее собаку.

И снова на нее обрушилось прежнее неистовое чувство, став еще сильнее и разрушительнее, и вот она — женщина, которая торговалась с демонами; которая не боялась смотреть в глаза чудовищам; у которой спрашивали совета фараоны и которая возводила на трон новых королей, та самая женщина, которая когда-то заглянула в пыльную темноту своей пустой недостроенной гробницы и сказала «нет, туда я не пойду» — у этой женщины что-то надломилось внутри. Она повернулась и сбежала.

Рун сузил глаза, глядя вслед хрупкой фигурке Карлинг, убегающей прочь, и почувствовал, будто тело зажали в тисках. Он несколько раз глубоко втянул прохладный ночной воздух, отчаянно сопротивляясь зову зверя броситься в погоню. Через несколько мгновений он последовал за ней в более медленном темпе.

Этот бой дался ему с трудом, потому что все его инстинкты оглушительно ревели, требуя немедленно догнать, бросить на землю, сорвать этот дурацкий кафтан и взять ее обнаженное тело. Он хотел видеть лицо Карлинг, когда ее накроет оргазм. И в тот момент он будет внутри и тоже кончит, глядя в это прекрасное лицо. Он ощущал себя громадным, готовым вот-вот взорваться и твердым, как скала. Молния джинсов туго сдавливала его возбужденный член. Он едва не кончил от одного лишь прикосновения хрупких ладоней к его груди и еще от этого короткого надтреснутого и очень нетерпеливого стона, который сорвался с уст Карлинг — его Карлинг — и который он смаковал на своем языке, накрыв ее рот поцелуем.

А как вспыхнули ее глаза тем милым, устрашающим рубиновым светом, когда она увидела царапины на его руке! Черт, это было просто очаровательно! Вот бы увидеть, как она выпускает свои клыки. Хотя, вероятно, ее клыки уже давно не вырастают, ведь Карлинг много лет назад перестала нуждаться в физической пище.

И все же. Если леди решает сбежать от парня, это о кое о чем говорит.

Да, определенно говорит. Кричит. Все равно, что указатель на шоссе, который предостерегает: Опасно! Подъезжай осторожно. Возможно падение камней с вершины горы. Будь внимателен. В отношениях с ней ты уже зашел настолько далеко, что не мог и помыслить о подобном. Поэтому не облажайся сейчас, сынок.

И этот столб с указателем казался Руну самым важным из тех, на которые он когда-либо обращал внимание. На нем чертовски много текста, так что пришлось притормозить, чтобы уловить суть. Но его нельзя пропустить, чутье подсказывало, что он указывает верный путь.

Он притянул Распутина повыше, к своей груди, поглаживая упругий мех на загривке у пса. Вероятно, Рун больше никогда не увидит это животное таким тихим.

— Я видал тварей, которые были куда крупнее и задиристее, чем ты, — сказал он, обращаясь к собаке. В ответ — тишина. Вздохнув, он похлопал крохотное теплое тельце и двинулся вниз по тропе к пляжу, чтобы встретиться там с Карлинг.

Она стояла на песчаной кромке у самой воды, обхватив себя за локти и смотрела на волны. Карлинг уже сложила все сумки в водонепроницаемый контейнер. Такая прекрасная, одинокая и колючая. От ее вида у Руна растаяло сердце, член мгновенно затвердел. Черт побери, разве этого недостаточно, чтобы напрочь сбить с толку любого нормального парня?

Взвесив возможные варианты, Рун предпочел остановиться в нескольких футах: не слишком далеко, но и не нарушая ее личное пространство, чтобы лишний раз не провоцировать. Затем тоже повернулся к воде, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий. Сейчас не стоило предпринимать попыток подобраться ближе, потому что он не мог точно сказать, что именно может снова подтолкнуть ее к бегству.

Поэтому Рун просто стоял и ждал. И тщательно старался скрыть, что жадно втягивает воздух ноздрями, надеясь уловить ее тонкий аромат, принесенный ветром. А больше всего на свете ему хотелось подойти к ней, обнять и не отпускать, черт, просто держать в своих руках, положить голову на ее изящное худое плечико, почувствовать, как ее руки скользнут вокруг его талии, крепче прижимая его. Но тот чертов указатель опять строчил ему послания, как какой-то долбанный телеграф. И сейчас он гласил: не сейчас, сынок. Тебе туда пока нельзя. Так что он молча гладил собаку и не делал ничего.

Наконец, Карлинг повернулась. Она бросила на Руна смущенный взгляд. Прямо сейчас она была совершенно не готова выяснять отношения, понимать что-то про Руна. Четкий силуэт его профиля с ярко выраженными скулами, прямым носом и худощавой челюстью сильно контрастировал на фоне морской пены. Он выглядел таким терпеливым, спокойным, и это полностью расходилось с тем хаосом, который бурлил у нее внутри. Он выглядел так, будто готов был хоть целую вечность стоять здесь и ждать того, за чем пришел.