Шрифт:
«Ты там в порядке?» — спросил Рун.
Его глубокий голос звучал, как чистый звон гигантского колокола, вибрации от которого отдавались прямо между ее ног.
«Абсолютно, — ответила Карлинг, — просто искала положение побезопаснее».
«Не волнуйся, дорогая Карлинг, — произнес он, — я не дам тебе упасть».
Дорогая Карлинг.(игра слов «Darling Carling» — прим пер.) Она вдруг поймала себя на том, что ухмыляется. Надо же было выдумать такое ужасное прозвище. Только он мог выдать нечто настолько глупое своим нежным, ласковым, с дразнящей ноткой, глубоким голосом, который так и манил рассмеяться вместе с ним над этой ерундой. Да он одной лишь интонацией своего голоса мог сделать ей причудливое и очень личное обещание. Обещание, которое гласило, что так он говорил только с ней и ни с кем больше. Она не верила ему ни секунды, но все же призналась самой себе, что где-то в глубине души ей было приятно сделать вид, что все именно так и есть.
Когда он снова придет за ней? Когда, обернувшись, она снова поймает на себе тот пристальный взгляд, который он умел так ловко спрятать за устало-сонным выражением лица? Ее улыбка погасла, когда возбуждение снова вспыхнуло, как искра на сухой траве, а внутри зашевелилось, лениво потягиваясь, словно только что проснувшийся зверь, ее хищное начало.
А что бы он сделал, приди она к нему? Ей пришлась по вкусу мысль о том, как они охотятся друг на друга: один делает шаг вперед, а другой отступает, а потом внезапно атакует. Рано или поздно они все равно станут любовниками. Это еще одно негласное обещание Руна, обещание удовольствия, которое уже само по себе было настолько удивительным, что проникло глубоко в ее душу. Она-то считала — те дни, когда у нее были любовники, давно прошли. Но как восхитительно снова удивляться!
Они вымокли насквозь, а леденящий ветер буквально впивался в кожу. И хотя ей всегда по душе была жара, суровый холодный климат никак не мог навредить ей. Чего не скажешь о Руне, чье тело хоть и пылало жаром от усилий, однако холод наверняка был ему неприятен.
Погладив его гладкую мощную шею, Карлинг прошептала заклинание. Магия волной окутала их, и вдруг они оба стали сухими.
«Ммм, — промурлыкал Рун. — Приятное ощущение».
«Я подумала, что ты мог замерзнуть», — сказала она ему.
«Я не замерз, но мне понравилось, что ты практикуешь на мне свою магию», — хрипло ответил он.
Карлинг усмехнулась. Очевидно, у него игривое настроение. Но ее веселье померкло, едва она вспомнила, как холодно и расчетливо подбирала способы напасть на него. Похоже, тогда это казалось правильным, но сейчас от одной лишь мысли об использовании разящего заклинания, чтобы только причинить ему боль, к горлу подступала тошнота. Даже если по какой-то причине Рун станет ее врагом, она сомневалась, что сможет хоть что-то использовать против него. Нет, теперь нет.
Когда-то она готова была на все, чтобы выжить. На любые жертвы. Выживание стало тогда главным приоритетом. Теперь же, когда время стало ценнее всего остального, ведь оно стремительно истекало, она, наконец, осознала, что существуют и другие вещи, которые гораздо важнее того, чтобы просто выжить.
Вскоре они снова вымокли, пролетая сквозь густой туман. Город скрывался за дымкой и виднелся впереди лишь размытыми очертаниями, как вдруг они оказались прямо над ним.
Затем Карлинг заметила какое-то мерцание вокруг себя и Грифона. Она напряглась, но почти сразу же поняла: что бы это ни было, оно исходило от Руна. Было странно, тепло и уютно, как будто он каким-то образом расширил свою ауру, чтобы окутать и ее.
«Что это? — спросила она. — Что ты сделал?»
«Я маскирую нас, — ответил Рун. — Нужно было сделать это, как только мы поднялись в воздух, но я что-то отвлекся. Вероятно, теперь управление воздушным движением аэропорта Сан-Франциско впало в истерику».
Подняв ладонь, Карлинг стала разглядывать ее. Она все еще могла видеть себя, но очертания были какие-то размытые, словно смотришь сквозь старое помутневшее стекло. Карлинг перевела взгляд на Руна. Он так же выглядел размытым, но тем не менее, его было отлично видно.
«Ты уверен, что это работает?»
Он усмехнулся.
«Уверен».
«Я все еще могу видеть нас обоих», — сказала она.
«Это потому, что мы оба внутри завесы. Но главное, что другие не могут нас увидеть».
«Угу», — пробурчала она, скептически прищурившись на свою руку. — «Отличный трюк, если только ты меня не разыгрываешь».
«Надо же, как ты в меня веришь», — пробормотал Грифон. — «Где твой дом?»
Карлинг посмотрела вниз, на город под ними, и указала путь. Прямо сейчас они пролетали над Персидио, что в северной части Сан-Франциско. Изначально это был испанский форт, затем он почти двести лет использовался, как военный объект. Теперь же его превратили в общественный парк. Укрытые наступающим с океана туманом, старые, но ухоженные деревья казались нереальными из-за того, что землю под ними скрывала плотная дымка.
Она вздохнула.
«Хотела бы я предложить остаться в моем доме, вот только я практически уверена, что среди персонала есть шпион, а я предпочла бы, чтобы Джулиана не информировали о каждом нашем шаге. Он и без того не будет рад, когда я сообщу ему, что снова в городе. Мы договорились, что мое нынешнее состояние слишком опасно, и мне лучше находиться подальше от людей».