— Он сделает то, что я сказал… ИДИОТ! — его голос сорвался на визг, но тут же упал до шёпота: — У него три часа. После этого пришли ему Тобби. Скажем, верхнюю половину.

«Твою мать, — подумал Себ отстранённо. — Остаётся надеяться, что «Тобби» — это такое сокращение». А что, у финансистов много странных аббревиатур. Может, это… торговые… облига… облигаторные банковские бумаги?

Лицо Фоули подсказывало, что, скорее всего, нет. Он сбросил вызов, кинул на Себа быстрый злой взгляд и рявкнул:

 — Майлс! Явился. Где тебя носит?

Вместо ответа Себ выпрямился, щелкнул каблуками и замер. Клаус был прав. С таким Фоули лучше просто молчать.

 — На столе папка.

Себ немедленно прошёл через кабинет и взял в руки картонную папку.

 — К концу сегодняшнего дня он должен прекратить своё жалкое существование, — Фоули отвернулся. Его плечи подрагивали, пока он вглядывался куда-то вдаль.

Открыв папку, Себ первым делом увидел фотографию незнакомого мужчины лет пятидесяти в чёрном пальто. Лицо достаточно приметное: крупные глаза, длинный нос. Волосы густые.

Дальше шла короткая биографическая справка, а за ней — подробный список привычек, посещаемых адресов, распорядок дня и планы на сегодня.

Нужно было сказать что-то вроде: «Есть, сэр», — но предостережение Клауса и собственный здравый смысл требовали молчать. Развернуться и уйти? Задание получено. Но Фоули и не думал его отпускать хотя бы жестом. Поэтому Себ продолжал стоять, держа в руках заказ на убийство.

Спустя минуту Фоули обернулся. Он выглядел так, словно не спал двое суток: под глазами чернели круги, кожа посерела. Он облизнул совершенно белые губы и спросил вкрадчиво:

 — Что-то не ясно?

Себ сглотнул и покачал головой.

 — Если он останется в живых к полуночи, тебе не понравится моя реакция, Майлс, потому что я очень… очень сильно расстроюсь. А знаешь, что бывает, когда я расстроен? — Фоули говорил медленно и почти нежно. Себ покачал головой. Фоули улыбнулся, показывая белые зубы: — Бум! — глаза совершенно почернели. — Ты можешь идти.

Себ круто повернулся и вышел из кабинета, так и не проронив ни слова. Его уже ждал Клаус, который знаком показал следовать за ним.

Оказавшись в том же кабинете, где Себ подписывал договор, Клаус закрыл дверь, провел ладонью по лбу и спросил:

 — Порядок?

 — Часто такое?

 — Если б часто — меня бы здесь уже не было. Пару раз в год случается. Понимаешь, Фоули — гений, а эти срывы… Просто надо переждать.

Даже безэмоциональный Клаус, кажется, был доведён до ручки. Впрочем, Себ его понимал. Оставайся он с Фоули подольше — тоже умом бы тронулся.

 — Ну, чего поручил?

Вместо ответа Себ протянул папку и сказал:

 — Я не стал говорить Фоули, но я снайпер, а не киллер. Я сделаю выстрел, точно вовремя и так, чтобы его невозможно было засечь. Но всё остальное…

 — Это уже моё дело, — кивнул Клаус. — Мои люди следили за ним, они же прикроют тебя, если что, — потом велел: — Не выключай телефон. Я буду сообщать тебе обо всех его передвижениях. Откуда его брать — думай сам, если понадобится помощь, любая — говори. И, Себ…

 — Что?

 — Бери свою винтовку, но я тебе передам другие патроны.

Да, это было кстати. 

 — Ну, иди. Без тебя проблем хватает…

Себ вышел, крепко сжимая папку. Это было очень похоже на заказ в Бирмингеме. Убить жертву по заказу — не то же самое, что прикрывать кого-то. Сложно убедить себя в том, что не совершает ошибку, убийство и всё такое. Когда перед глазами свои и чужие, решение приходит само собой. Это просто война: в Афганистане, в Африке или здесь, в Лондоне — без разницы. Всегда есть командование, которое указало на врага, есть операция, и есть он — снайпер в засаде. И руки у него не дрожат.

А когда вот так дают папку с фотографией, это уже не защита своих. Это охота. К обычной охоте Себ испытывал стойкое отвращение, участвовал в ней всего дважды, а единственную в своей жизни утку убил тогда, когда точно знал, что съест её — и съел.

А тут охота на человека. Впрочем, на войне ведь тоже было такое. 

Однажды в Ираке Себ охотился за вражеским снайпером. Долго, тяжело, каждую секунду ожидая пулю в череп от добычи, которая могла опередить охотника, но всё-таки охотился. Выслеживал, поджидал и наконец совершил удачный выстрел.