– Здорово. – она терпеливо вынесла еще несколько «дружеских» ударов по спине, прежде чем подошла к огню и вытянула озябшие ладони.

Жар обжег кожу и пустил целую ватагу мурашек по предплечьям и локтям. Влада шмыгнула носом и криво усмехнулась. Настроение стремительно падало.

– О, дочка мента, привет!

Кривой нравился ей меньше всех, но почему-то чаще остальных обращал на неё внимание. Парень учился на третьем курсе в местном ПТУ и был лидером этой компании. Влада не боялась его, но каждый раз чувствовала себя отвратительно, когда ловила на себе хитрый мутный взгляд. Он словно каждую секунду предупреждал, что нужно ожидать подвоха.

– Как дела?

Исаева отмахнулась. Демонстративно заискивать со старшими, как это делает Лидка, она не собиралась. А Кривой обиделся.

– Э, Санек, – он обернулся и громко свистнул. – Подружка твоя совсем простая что ли? Чего игнорит меня?

Саша стушевался, а Влада сжала зубы.

Холод добавлял раздражения. Пальцы вздрогнули, когда пламя чуть колыхнулось под порывом ветра и наклонилось в ее сторону.

Вокруг звенели бутылки и раздавались взрывы хохота. По-прежнему выл ветер. Кто-то играл на гитаре заунывную дворовую песню. Темнело и только огонь в мангале разгонял по углам недружелюбный мрак.

– Чуваки, он в себя пришел!

Исаева удивленно вздрогнула от чьего-то радостного крика. В компании раздались смешки.

– Живучий какой, – Кривой ухмыльнулся.

Влада переступила с ноги на ногу, строительный мусор под ногами противно захрустел. Мерзкое предчувствие сжало сердце и, ругая себя последними словами, девочка двинулась следом за Кривым и остальными ребятами, что встали со своих мест и потянулись в темный проем соседней комнаты.

Свет от костра не попал туда, поэтому подростки освещали себе путь карманными фонариками. И у Влады такой был, но от страха она не могла заставить себя засунуть руку в карман и достать его.

Первое, что увидела Влада – груда тряпок, над которой склонились хохочущие парни. Почти каждый счел своим долгом пнуть её и дождаться ответного болезненного стона.

Вокруг воняло. Воняло так сильно, что слезились глаза. Влада в ужасе подняла руку и прижала локоть к носу.

– Кто это? Что происходит? – девочка в ужасе уставилась на Сашу и остолбенела.

Наверное, именно это чувство называют разбитыми розовыми очками. Парень, который так сильно ей нравился, смотрел на чудовищные поступки друзей и усмехался, а Исаевой показалось, что она спит.

– Да притащили сюда пару дней назад, – отмахнулся от вопроса Влады. – Нашли где-то рядом.

Девочка повернулась обратно к груде тряпок и только сейчас заметила скрюченный силуэт. После очередного сильного удара бомж взвыл и поднял лицо на своего мучителя. Хрипло взмолился не бить его больше.

Влада в ужасе шагнула назад, но так и не смогла отвести взгляд от бездомного. Его лицо заросло сальной бородой и бугрилось болячками. Но это все еще был человек. Живой. Испытывающий боль.

Почему тогда остальные не видят этого? Почему даже Лидка, дочь уважаемой учительницы, стоит в стороне и заливается хохотом, когда Кривой с друзьями пинают стонущее тело и выливали на него остатки пива из бутылок.

Пожалуй так мерзко и грязно девочка не чувствовала себя никогда. Ей показалось, что за шиворот вылили ведро помоев и это теперь от нее воняет так, что хочется плакать.

Слабо соображая, что творит, она подошла к Кривому, отобрала у него бутылку, подняла руку и вылила содержимое прямо на всклоченные волосы.

– Мразь. – выплюнула сквозь слезы.

А потом был побег. Сашка даже не подумал вступиться, когда оскорбленный Кривой кинулся за его подругой.

Влада с детства занималась спортом и умела бегать. Она без проблем оторвалась от погони, спряталась за гаражами, а потом вернулась домой и с домашнего телефона позвонила отцу на работу. Так же без проблем рассказала обо всем, что видела.

Компанию накрыла милиция. Бомж не выжил, оказалось, что ребята издевались над ним и морили голодом на протяжении недели.

История гремела на весь город. Подростков судили. Домой к Владе и отцу постоянно приходили родители Лиды и Саши, умоляли девочку сказать на суде, что их дети были не при чем, что они не знали и тоже собирались сообщить в милицию. Но Влада упрямо сжимала зубы и продолжала говорить то, что видела сама.

Отец гордился ей. Влада была трудным подростком, но с молоком впитала отцовскую любовь к справедливости и его человечность.

Вот только справедливость редко приводит к хорошим последствиям.