— Да, конечно, с удовольствием.

— Зайду за тобой в двенадцать.

Я положила трубку и наконец погрузилась в работу.

Через час Феликс заглянул в кабинет.

— Маш, готова?

— Вы же предупредили, что в двенадцать, осталось выключить компьютер.

Мы вышли в коридор и лоб в лоб столкнулись с Дудиным.

— Феликс, ты надолго? Надо порешать некоторые вопросы перед поездкой.

— Через два часа будем на месте.

— Будем? — удивленно переспросил Иван.

— Да, нам с Марией нужно отлучиться по делам.

Я стояла на ватных ногах и мечтала об одном — как можно скорее покинуть офис.

Иван-дурак окинул нас каким-то странным взглядом, но промолчал.

Услышав разговор в коридоре, Эллочка вышла из приемной с чайником в руках.

— Иван Сергеевич, вы просили чай.

— Чай просил, чайник нет, — произнес Дудин и направился в свой кабинет.

Эллочка вульгарно вильнула подобием бедер, оставшимся от бесконечных диет, и заторопилась следом.

Сев в машину, Феликс спросил:

— Маша, какую кухню предпочитаешь, европейскую или азиатскую?

— Вкусную.

— Принято.

Уже сидя в ресторане, я поняла, что Феликс истинный ценитель кавказской кухни, впрочем, как и я. Уютная обстановка, запах свежеиспеченных лепешек и настоящий харчо, что еще надо для хорошего настроения в понедельник!

«Леля, дорогая моя Лелька! Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я мысленно не держал тебя в своих объятиях. Я ненавижу себя за глупую гордость и амбиции, которые не позволили мне найти тебя…и потерять навсегда брата! Прощай, моя любовь…»

Я закончила чтение письма, на конверте которого было написано два слова: Илье Воротынскому. В наступившей тишине стали слышны Ларискины всхлипывания, по ее щекам текли тоненькие ручейки французской туши.

— Надо же, какая любовь, до гроба! — продолжая всхлипывать, сказала она. — Настоящая лебединая верность, как в песне: «Потеряв подругу верную, он стал одинок…»

Мы сидели на кухне, в чашках давно остыл кофе. Шумахер был внешне спокоен, но по его глазам было видно, как он потрясен услышанным.

После работы я забежала в частную пекарню и купила любимый Ларискин торт «Мишка» к предстоящей встрече у меня дома. Накрыла стол, расставила чашки для кофе и достала из шкафа письма. Одно из них было написано для Ильи.

Ромка сегодня был молчалив. Я подошла к клетке:

— Ромка, дурашка, ты не заболел? Или тебе просто жарко?

Он лениво приоткрыл наполовину один глаз, словно подмигивая мне, и, чеканя слог, произнес:

— Иван-дурак! Ромка — птица сообразительная!

Я рассмеялась и, подлив Ромке водички, подумала, что впервые за долгое время не почувствовала ненависти к Ивану. Это меня насторожило.

Мои мысли прервал дверной звонок. Едва успев открыть дверь, я попала в объятия подруги.

 — Ой, Светелкина, как же я соскучилась! Я не видела тебя целый день! Нам тебе надо столько рассказать. Правда, Илья?

— Не без этого, — ответил Шумахер.

— Проходите на кухню, — пригласила я ребят. — Ларис, я купила «Мишку» и сварю нам кофе.

Подруга с видом королевы уселась за стол и обратилась к Илье:

— Илюш, повтори все то, о чем рассказал мне.

Я слушала Шумахера и в какой раз убеждалась, что жизнь штука сложная, кого-то ласкает и одаривает сюрпризами, а кого-то заставляет испытывать боль и разлучает.

Оказалось, что у деда Ильи был родной брат Николай, они рано остались без родителей, оба поступили в военное училище, и, как это часто бывает, оба влюбились в одну и туже девушку. Леля относилась к братьям тепло и все же скрыть влюбленность в Николая не смогла.

И вот теперь, когда Илья пришел в дом с наследством, полученным от Николая Воротынцева, семейная тайна перестала быть тайной. Горячо любимый внуком дед признался, что, потеряв голову от любви к Леле и испробовав все достойные методы по устранению брата-соперника, в конце концов пригласил Лелю на свидание и поведал ей, что Николай встречается с другой и скоро женится, а для убедительности привел ее в липовую аллею, где подбежавшая к Николаю девушка начала его обнимать. Далее события развивались стремительно. Леля исчезла. Вместе они пытались ее найти, но безрезультатно… Николай страдал. Дед же испытывал угрызения совести, однажды не выдержал и во всем признался брату. Николай не смог простить брата и прервал все отношения, а по окончании училища уехал к месту службы, и их пути разошлись. Дед в скором времени женился — как раз на той девушке, которая по его просьбе обнимала Николая в парке, наивно полагая, что это дружеский розыгрыш.