Но бизнес требовал жертв. А Врочек пилил меня хуже злобной карги, требуя быстрее наладить ослабевшие после его гибели 2 связи. Посему поход в недра Кипеллена пришлось подгадывать на отсутствие Балта в городе – пан магистр, а нынче ещё и капитан Ночной Стражи изволил поутру отбыть в Зодчек по делам Управления. И не приведи все четыре богини ему узнать о моих похождениях. Боюсь, тогда не спасёт даже столь любимое: «Так ведь обошлось же!».

Покончив с узором, отступила на шаг и активировала линии. Барельеф, всё это время неприветливо скалившийся и шипевший, пошёл трещинами и разъехался в стороны, открывая проход. Не успели стенки полностью разойтись, как тут же пошли обратно. Всё-таки где-то ошиблась. Куцева начерталка! Но исправлять было поздно. А-а, пан или пропал!

Я с писком ринулась в закрывающуюся щель. Каменные зубищи лязгнули совсем близко, волосы больно дёрнуло. Краем глаза успела заметить, как умряв злобно потрясает моим картузом, трепля им во все стороны. Под злобное рычание проход за спиной сомкнулся. Всё! Первая часть задуманного безобразия прошла почти без жертв. Ну, здравствуй, Троллий рынок!

Изнанка Кипеллена открылась во всём своём мрачном великолепии. Длинные галереи пьяными змеями спускались вниз, превращая нутро города в эдакий слоёный пирог, где чем глубже, тем страшнее. И если на первом уровне, помимо прочего, можно разжиться вполне законными вещицами, добытыми ночным промыслом, то на последнем – третьем – запросто завладеть не только мруном, но и чёрной душой создавшего его некроманта, были бы деньги и желание.

Опорные колонны чёрными спицами пронизывали Троллий рынок сверху донизу. Сводчатый потолок терялся во мраке, а галереи тускло мерцали масляными фонарями, алхимическими склянками и подземными грибами.

На верхнем ярусе шумели. Разношёрстная толпа толкалась у лотков с готовящейся на углях едой разной степени съедобности, накачивалась кишковыворотным пивом, которое продавец-цверг черпал ковшом прямо из бочки, и толпилась возле барахла, разложенного для продажи прямо на полу.

Торговцы посолиднее расползлись по комнатушкам, штрекам и зальчикам, развесив у входов корявые вывески.

Среди гор хлама сновали деловитые кобольды, щерясь на неуклюжих прохожих широкими передними резцами, передавая послания и торгуя из-под засаленных пол кафтанов и фартуков светильным эликсиром, мелкими самоцветами и синим мхом – в малых дозах отличным успокоительным средством, а в больших – дурью от которой ехала крыша.

Посередине галерея расширялась настолько, что превращалась в площадку, уставленную загородками с живностью: от вполне легальных ездовых тритонов до совсем уж незаконных кикимор. Именно здесь мы с Делькой семь лет назад украли фею у фееторговца. Я услышала приглушённый писк и завертела головой: похоже, фееторговля по-прежнему процветает…

Откуда-то сбоку раздалось злобное шипение и раздражённое перещёлкивание.

Ого! Ну, что я говорила! Живность на любой вкус. Интересно, как сюда протащили змеюбря? Да ещё и не одного – в центральной загородке топталось с полдюжины чешуйчатых тварей. Вот это уже точно ни в какие ворота… Отлов и продажа тварей в Растии запрещены и караются десятком лет каторги, а о том, чтобы провести змеюбрей в город, и речи быть не может. Нервные, агрессивные, злобные твари, вырвавшись из загородки, могут натворить в галереях рынка таких дел – черпаком не расхлебаешь! Очень надеюсь, что предприимчивые дельцы не поскупились на магический контур, иначе худо им придется, если чудовища взбрыкнут.

Врочек, выпроваживая меня «на дело», долго втолковывал, куда следует отправиться на галерее, чтобы не стоять столбом, разинув рот, и не спрашивать дорогу у местных обитателей, привлекая ненужное внимание к своей кудрявой персоне. Потоптавшись ещё немного, я наконец-то заметила криво приколоченную шильду с раскрытым фолиантом и устремилась туда.

В маленьком полутёмном зальчике шумели покупатели. Кобольд, восседавший за высокой стойкой, размахивал сухими тонкими лапами, призывая разошедшихся клиентов к порядку. Видно, торги разгорелись нешуточные. Но мой кошель, спрятанный под одеждой, оттягивала сотня левков. А значит, пара книг точно будет моей, если найду что выбрать.

– Посторонись, нищебродство! – зычно раздалось над моей головой, заставив шарахнуться в сторону.

В зал протискивалась крикливая тётка изрядных объёмов и гренадерского роста. Жидкие чёрные волосы, зачёсанные в кокон на макушке, делали её ещё выше. Следом за ней на тонких кривых ногах семенили два карлика. Внеся свои пышные, обтянутые ярко-малиновым бархатным платьем телеса в зал, она остановилась и пристально оглядела присутствующих поросячьими глазками-буравчиками, над которыми хмурились насурьмлённые бровки-ниточки. Уверена, что её нос-картошка, теряющийся среди толстых нарумяненных щёк, плотоядно принюхивался.

Внутри сразу стало тесно.

Я мысленно застонала. Ну отчего мне везёт, как утопленнице?! Надо же было именно сегодня нарваться на конкурентку. Пани Кукусильда Пыщанская, известная в Кипеллене купчиха, ко всему прочему держала ещё и большую книжную лавку, самую популярную в городе. Уж не знаю, чем старик Франц, на дух не выносивший купеческую братию, насолил конкретно ей, но «У моста» была Кукусильде как кость в горле.

Пока лавка принадлежала Врочеку, пани Пыщанская обламывалась об ершистого старика, но когда хозяйкой стала я, с тройной силой пыталась прибрать нас к рукам. И если бы не Вильк с Румпелем, ваша покорная слуга давно бы лишилась и жилья, и дела.