— Тогда с Богом! И пусть у тебя получится все намного лучше против кораблей неприятельских! Ни пуха, ни пера!

— К черту!

Свесившийся с фальшборта князь Орлов помахал ему рукой, а потом ткнул пальцем в стеклянный глаз, как бы намекая на давнюю историю. Розен ответно взмахнул рукою — матросы нажали на багры и маленький брандер, в который превратили весельную греческую фелуку, отвалил от высокого борта линейного корабля «Москва». Флагман носил на себе следы множественных повреждений, все же жестокая схватка в проливе и абордаж турецкого «Владыки морей» обошелся пусть не совсем дорого, но влетел, как говорят в народе, в немалую «копеечку».

Виктория у острова Хиос стала не такой яркой, как в заливе Наполи ди Романья, где была разгромлена большая османская эскадра. Но все же два турецких линкора потоплены, а третий вражеский корабль достался торжествующим победителям, османы не успели взорвать на нем крюйт-камеру. Кроме того, турки потеряли с десяток мелких судов потопленными и сгоревшими, а два малых фрегата были взяты на абордаж — один русским бригом, другой венецианцами. Потери союзного флота оказались не столь существенными — два небольших греческих фрегата и галера под флагом «Республики святого Марка».

Не Лепанто, конечно, но вполне убедительная победа!

Турецкий флот, пусть и с потерями, но вырвался из баталии, не имея желания испытывать судьбу под ядрами и бомбами русских орудий. К немалому удивлению оттоманские корабли оказались куда более ходкими, чем русские. Однако капудан-паша ушел не в море, а в заводь обширной Чесменской бухты под прикрытие многочисленных береговых батарей, что ощетинились толстыми орудийными стволами.

Видимо не желая больше искушать дальнейшую судьбу в открытом сражении с гяурами, что оказались опасным противником, да будут прокляты эти прихвостни шайтана. Теперь турки надеялись на мощь береговых укреплений, чем на корабельные экипажи, которые были изрядно напуганы неприятелем в недавнем бою.

Русский флот блокировал выход из бухты, и на флагмане сразу состоялось короткое совещание. Адмиралы и командоры решили атаковать турецкие суда на якорных стоянках, используя брандеры. Трофейных фелук хватало — пять из них бригадир Иван Абрамович Ганнибал тут же стал превращать в опасные для деревянных судов зажигательные снаряды. Снаряжали их порохом, что укладывали бочонками в трюм, добавляли смолу, тщательно обмазывая все деревянные части — при взрыве горящие головни добавляли пожаров на непострадавших суднах. Затем укладывали оплетенные соломой сосуды с «греческим огнем» — с адским зельем, что воссоздали русские академики, обращались очень осторожно.

Кликнули по эскадре добровольцев, обещая всем георгиевские кресты согласно статуту ордена — сорвиголов набралось изрядно. Отобрали самых лучших, к удивлению Розена он оказался первым среди офицеров — все пятеро назначенных капитанами брандеров имели репутацию отчаянных храбрецов. Под стать им были матросы — их кулаки хорошо запомнили завсегдатаи портовых кабаков от Копенгагена до Ливорно.

Под покровом ночной темноты пять теней, скользя по тихой глади залива, пошли в самоубийственную атаку. За каждой из фелук, как псы на привязи, шли рыбацкие лодки — они давали командам призрачный шанс на спасение после подрыва брандера.

К великому удивлению Розена к брандерам присоединились два баркаса, что отошли от бомбардирского корабля «Гром», памятного Карлу по боям у Шлиссельбурга и невским баталиям.

Странные баркасы — по вдоль каждого уложена длинная мачта, к концу которой привязана большая бочка. Причем, капитан-лейтенант приметил, что мачта уложена на полозья и ее можно выдвинуть на саженей пять-шесть вперед — тогда бочка уйдет под воду.

Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться для чего нужна эта бочка — там, наверняка, пудов семь пороха уложено, а то и больше. И подрывать эту мину будут под водой у борта вражеского корабля — с неизбежным его потоплением.

Только одно непонятно — как воспламенить порох под водой? Как будет взрываться эта дьявольская для любого военного судна мина, что оставит у днища пролом с воротную створку?!

Баркасами командовали лейтенант Ильин и князь Гагарин — он их не раз встречал в Кронштадте и Ревеле. Отчаянной храбрости люди — он бы так не стал безумно рисковать, произведя взрыв под водой в двадцати аршинах от баркаса. Ладно, любой корабль после подрыва обречен, но вот гребцам баркаса уйти будет не суждено — вряд ли они сами уцелеют. Но видимо кое-какие возможности для спасения имелись, раз вызвались на такое гиблое и самоубийственное предприятие.

Розен пристально всматривался в темные корпуса турецких кораблей, выбирая жертву — подрывать лучше самые крупные. И в то же время с замиранием сердца смотрел на узкие корпуса весельных шебек — турки их выслали для перехвата брандеров, буде таковые русские пустят в дело. А это плохо — шансы прорваться в залив незамеченными стремительно уменьшались с каждым дружным гребком матросов.

Постоянно оглядываясь назад, он видел справа и слева низкие, прижатые к самой воде борта баркасов Ильина и Гагарина, их было трудно разглядеть на ночном море, подсвеченном луной и звездами. А жаль — лучше бы стало, если вокруг царила бы непроглядная темень. Больше было бы шансов на удачную атаку и спасение.