Не долог был тот мир, Константин пошёл на Кострому, которая была вотчиной брата Юрия, разорил и пожёг этот город. Союзник Константина, князь Владимир устремился к Москве, принадлежащей Юрию, и захватил её. Оттуда Владимир двинулся к городку Дмитров, удельной вотчине Ярослава, союзника Юрия. Хоть невелик Дмитров, но сдаваться его жители не стали, и дружина Владимира, не желая брать штурмом город, пожгла и разграбила все сёла вокруг. В то время, разоренье сёл войсками звалось «зажитье». Князь Владимир услышал, что идёт на него с дружиной брат Ярослав, кинулся прочь от Дмитрова, но очень много добра взяли его ратники в деревнях. На переправе их сильно побила немногочисленная рать городка Дмитрова. Побросав всю добычу, побежали ратники Владимира. Сам князь с гриднями [6] укрылся в Москве, а вскоре к городку подошли полки князя Юрия. В страхе ждали москвичи, что при осаде сожжёт город Юрий Всеволодович, а тот пустил через городские стены стрелу, к ней была привязана записка брату: «Приезжай ко мне, не бойся, я тебя не съем. Ты мне свой брат».

Набрался смелости Владимир, с двумя гриднями поехал к брату. Князь Юрий встретил его ласково, зла не припомнил, выделил брату Владимиру город Переславль – Южный. В Москве князь Юрий назначил воеводой своего дружинника Гойника, в помощь ему дал старого ратника Горыню. Оставленные в Москве ратники из дружины князя Юрия, разленились на медах сладких, да пирогах сдобных, совсем службу воинскую позабыли, ругал их Горыня сильно, за это и получил свою кличку «Сваритя», что значит «Сварливый».

Много сёл и городов во Владимирском княжестве пожгли, воюя между собой Всеволодовичи, а потом помирились. Завещал князь Константин стол [7] Великого Владимирского княжества брату Юрию. Тот в благодарность отписал сыновьям Константина города: Ростов, Ярослав и Углич. На том и закончилась одна из многочисленных усобиц на Руси. В 1218 году умер князь Константин, и согласно уговору стол Владимирского княжества занял Юрий Всеволодович. В тот год, на границе княжества, в городке Москва, старый ратник Горыня начал обучать ратному делу мальчиков Алёшу, Якова и Ефима. Бились друзья между собой деревянными мечами и на палках, стреляли из лука, метали сулицы. [8] Изучали приёмы борьбы свиля. Тот, кто владеет свилей, выйдет безоружным против вооружённого воина, и окажется победителем. Ратники, хорошо знающие эту борьбу, с голыми руками вступали в схватку с медведем, это у молодцов называлось «обниматься с медведем». Опасное это дело, ибо медведь не котёнок, вмиг руку, или ногу оторвёт, а то и изломает до смерти.

Устав от занятий ратных, испив воды студёной из ручья Чертороя, отдыхали друзья на мягкой луговой траве, слушали рассказы старого ратника.

– Богата земля русская, может она прокормить великое множество народа, но нет покоя на Руси, – рассуждал Горыня.

– А почему так? – поинтересовался Ефимка. Он улёгся на спину, грыз травинку и смотрел на синее небо.

– Князья наши, поделить между собой землю не могут, – вздохнул старый воин. Он сорвал ромашку, повертел её в руках, и бросил в быстрые воды ручья: – Воюют между собой, князья, их дружины пускаются в зажитье, жгут города и сёла, а русских людей убивают. Мало того что дружины княжеские безобразничают на земле русской, так князья ещё призывают на Русь степняков – половцев. Те грабят и уводят в полон [9] русских людей.

– От чего же князья творят зло?! – разволновался Алёша Попович, даже на ноги вскочил.

– Потому что нет у нас правителя, который бы смог прекратить братоубийственную войну, – вставил Яков.

– Экий умный, рассудил всё резво! – засмеялся Ефимка.

– Так оно и есть, – кивнул старый ратник, – каждый князь выделяет надел своим сыновьям, а те хотят самостоятельности, вот и дробится земля русская. Вдобавок, князья стараются друг у друга города отобрать.

– Это сейчас у нас грызня между князьями идёт, – кивнул Алёша и сел на землю. Он почесал за ухом, потому что Ефимка осторожно подобрался к нему сзади и щекотал травинкой: – А раньше, был мир на земле русской?

Глядя на быстрые воды ручья, ответил Горыня Сваритя:

– Когда я жил в Киеве, один учёный монах из Печёрской лавры, рассказывал, что девять веков назад, сыны и внуки тогдашнего правителя Руси Ярослава Мудрого, устав воевать друг с другом за стол киевский, собрались в городке Любич, и ввели лиственничную систему: власть переходит от брата к брату, как листья на ветке. Киев – матерь городов русских, и править там должен самый старший из братьев, остальные ему подчиняются.

– Ну и как был тогда мир на Руси? – Яков, почесал за ухом, теперь Ефимка щекотал его.

– Нет, не было, – махнул рукой старый воин, – удельные князья вовсе перестали считаться с Киевом, а князь Андрей Боголюбский получив стол в Киеве, остался во Владимире, а в Киеве посадил своего младшего брата Глеба. Киевский стол перестал считаться Великокняжеским, а Владимирский стол не все князья признали, так как князь Андрей Боголюбский нарушил многовековой порядок. Начались новые войны.

– Что же киевский стол больше никому не нужен? – Яков жевал травинку, и, прищурившись, смотрел на небо.

– Князья продолжали воевать между собой, – Горыня встал, пошёл к ручью. Напившись водицы, вернулся: – Мне приходилось участвовать в княжеских усобицах.

Старый воин сел на траву.

– Когда это было? – Алёша Попович уселся рядом.

– Семнадцать лет назад, я жил тогда в Киеве. Там, на столе сидел князь Ингварь Ярославович, а против него ополчились князья Рюрик Ростиславович, правитель Овруча, Стародубский князь Олег Святославович, да Всеволод Черемной [10] , князь Черниговский. Потом к ним примкнул Сосновский князь Ростислав. Мало этого, ещё позвали две половецкие орды, Кончака и Данилы Кобяковича. Узнав, что на Киев идёт большое войско, сбежал из города князь Ингварь, оборону возглавил дорогобужский князь Мстислав Владимирович. Было это в январе 1203 года. Не смог князь Мстислав хорошо наладить оборону, и пал Киев. Рюрик Ростиславович отдал город на разграбление половцам. Я в бою был ранен стрелой в ногу, и угодил в плен к хану Кончаку. Пожгли половцы город, а жителей угнали в полон. В городе Кафа [11] продали в рабство арабским купцам. Многое я там насмотрелся на невольничьем рынке, разлучали мать с дитём, а мужа с женой.

– Ты тоже был рабом? – поинтересовался Алёша.

– Меня взял себе хан Кончак, – вздохнул Горыня, – когда его орда вернулась в степь, он умер, и я остался у его сына Юрия Кончаковича. В 1205 году он выдал свою дочь за Ярослава, сына Всеволода Большое гнездо. С половецким посольством я оказался во Владимире, и хан Юрий Кончакович отпустил меня служить к князю Юрию Всеволодовичу. Его я сопровождал во всех походах, пока он меня не оставил в Москве. Однако пора нам возвращаться.