Пургаз – князь эрзя, сообщил хану Челбиру о том, что русская дружина плывёт по Волге на стругах. Булгарский правитель успел собрать войско под руководством сардара [46] Газана и двинул его на Ошель.

Бой между русскими и булгарами произошёл 14 июня 1220 года. Испугавшись натиска русских воинов, булгарское войско побежало и укрылось за стенами Ошеля. Русские приступили к штурму города. Ошель был деревянным, и русские ратники стреляли стрелами, на концах которых была зажжена пакля, обычная практика того времени. В городе начался пожар, люди выскакивали и тут же попадали в полон к русским воинам. Сардар Газан с несколькими воинами выбрался через малые ворота Ошеля и смог ускакать от погони. Как раз в то время, вверх по Волге плыли струги византийского купца Прокла. Он привёз в Москву весть о победе русской дружины над войском булгар. Это обстоятельство и натолкнуло тиуна на мысль, связать Алима Ясинича и Степана Износка с мордвой и булгарами.

– Забить Износка и Алима в колоды, и отправить во Владимир, на суд князя, – решил воевода.

– Не доверяй этого дела Горыне Сварите, – подсказал тиун, – обучает он ратному делу мальцов Износка и Алима. Услать его подальше надо.

– Это сделаем, – кивнул Гойник.

Спускаясь с крыльца воеводского терема, радовался Жизнебуд, как ловко удалось провернуть дело.

«Забьют в колодки Износка и Алима, и будет свободно торговое место!» – райские птицы пели на душе у Жизнебуда.

– Гости едут! Гости едут! – заорал ратник со сторожевой башни.

– Гости приехали! – разнесли по городку босоногие мальчишки.

Это означает, плывут по Москве – реке струги купеческие. Пристанут они возле Гостевой горы, на которой находятся лабазы [47] Алима Ясинича.

«Давай, давай, сгружай товар в лабазы, завтра всё моё будет», – злорадно подумал тиун, и взыграли гусли в душе у него, не удержавшись, запел Жизнебуд:

– У князя Владимира,

У солнышка, у чела – время,

Было пированицо честное,

И радушно, и порядошно,

Пили, ели, прохлажалися.

Пока шел, припевая Жизнебуд к себе в усадьбу, Алим Ясинич на реке встречал друга и родственника, сурожского купца Ердоса Аеповича.

– Здравствуй друг любезный, – обнял его Алим, едва купец спрыгнул со струги на берег.

– Привёз я тебе вина сладкие, да не итальянские, а из самой Византии, – говорил купец, обнимая родственника московского, – а ещё виноград да персики, бисер и парчу.

– Степан товар примет, а мы пойдём с тобой выпьем мёду сладкого, и потолкуем, – обнял за плечи родственника Алим.

– Вижу по тебе, в долг товар просить будешь, – рассмеялся Ердос. Он обнял Алима: – Дам, конечно. Как не дать?! Родственники же мы с тобой.

Оставив Ердоса отдыхать, отправился Алим к своим лабазам, где его ключник Степан Износок принимал товар. Хоть Степан и занимал холопскую должность, однако у друга своего служил «по ряду» (то есть по договору), потому как не холоп он, а вольный человек. Алим подошёл к лабазу в тот момент, когда приняв товар, собрался Степан лабаз закрыть.

– Когда Ердос собирается возвращаться? – спросил он, задвигая засов.

– Недель через пять – шесть. Они идут в Новгород, – Алим подошёл к двери лабаза. Остановил за руку Степана: – Погоди, не затворяй, дай на товар взглянуть.

– Хороший товар, – Степан отомкнул запор и раскрыл дверь.

Алим вошёл в лабаз и вставил лучину [48] в светец, [49] взял лежавшее на полке кресало, [50] высек искру, и зажёг трут, [51] а от него лучину. Для того что бы от искры лучины не случился пожар, светец крепили в плоском сосуде, куда наливали воду. Ставя светец на полку, услышал Алим, как разговаривает Степан с тиуном Жизнебудом.

– Где Алим?! – грозно вопрошал тиун.

– В лабазе, товар осматривает, – ответил Степан. Он оглядел ратников, пришедших с тиуном: – А чего это вы братцы мечи нацепили?

– Приказал нам воевода забить вас с Алимом в колодки, и во Владимир отправить, – вздохнув, ответил Первак, один из ратников московской дружины.

– Погодите братцы! Да как же можно людей безвинно в колоды забивать?! – закричал Степан.

– Сможем, всё сможем, – не сдержался и засмеялся Жизнебуд. Он махнул рукой: – Вяжите Алимку!

Всё происходящее на улице слышал Алим.

«Меня как тать в колоду забить!» – возмутился он, и вынул из сапога нож.

Двое ратников вошли в лабаз, третий следом. Они не сразу увидели Алима, а тот, подскочив к одному из воинов, и воткнул ему нож в горло. Захрипев, ратник повалился на бочонки с вином. Алим метнулся ко второму, и окровавленным лезвием, полоснул его по лицу.

– Убил супостат! – заголосил ратник, хватая Алима за руку, падая, он увлёк за собой Алима, тот, пытаясь освободить руку с ножом, опрокинулся на стену лабаза, сбив с полки светец с горящей лучиной. Пока Алим вставал, третий стражник успел выхватить меч из ножен, и зарубил купца. Услышав, как воюет в лабазе его друг, выхватил Степан засапожный нож, и воткнул его в бок Перваку. Ратник поленился надеть кольчугу, за это поплатился своей жизнью. Один из ратников оказался расторопным, и рубанул Степана мечом. Оставшимся в живых стражникам велел Жизнебуд оттащить тела Алима и Степана на берег Москва – реки, а сам побежал к воеводе.