— Не гость ты мне, проклятый. А слова твои не стоят и опавшего листа под твоими ногами.

— И все же — ты меня слушаешь, а я говорю.

Король промолчал. Он не верил словам демона и знал, что тот непременно обманите, но… Король, несмотря на всю впитанную им силу и века заточения, оставался человеком. А для любого человека последним хлебом для изголодавшейся души останется надежда.

Столь же обманчивая и коварная, как стоявший перед ним демон.

— Говори, что имеешь, демон, пока я не решил, что мое заключение дороже твоих слов.

Демон, с улыбкой коварной и плутливой, опустил ладонью клинок короля, а тот не смог даже оцарапать серой кожи.

— Пока вы со Слугой сидели в своем, — демон смерил насмешливым взглядом строение за спиной Короля, — замке, в мире много чего изменилось.

— Скажи мне демон, миром все так же правят короля и боги?

— Ты прав, — без заминки ответил демон.

— Тогда в мире не изменилось ничего.

Хельмер промолчал, а затем вздохнул.

— Мудр ты иль груп, старый Король — то барды рассудят. Я же к тебе с вестями. Пока вы в заточении пребывали, в мире дважды смертные с богами сражались. И на последней битве боги, демоны, духи и смертные, смогли одолеть Черного Генерала, восставшего против своих создателей и разбросать души его по всему миру.

Король и Слуга вздрогнули от услышанных слов. Знали они о могуществе Черного Генерала, ибо приходилось им иметь с ним дело. Было это давно. А как давно — не вспомнят ни песни, ни рассказы, ибо никто уже и не знает, сколько времени провели Король со Слугой в заточении.

— И что нам до дел остального мира, демон? — спросил король.

— Ты ведь вину свою загладить хочешь, старый Король? — прищурился демон. — Так вот что я предлагаю — те оковы, коими тебя приковал к замку Горшечник — их мне подвластно разбить.

Слуга с Королем отпрянули. Никому из смертных и бессмертных не была известна истинная причина их заточения. Никто не знал, что их души невидимыми цепями приковал к замку тот, кто повинен в гибели Радужного Края.

— Что просишь взамен, демон?

Хельмер широко улыбнулся и в этой улыбке не было ни капли радушия и добра. Он взмахнул своей сферой и сонмы жутких ночных кошмаров окружили древний замок, а мгновением позже исчезли — а вместе с ними и древние стены.

— Когда придет время, ты узнаешь, старый Король, цену своего покоя, — раздался голос в тишине осенней ночи.

Слуга с Королем остались вдвоем, свободные пленники своих собственных грехов.

Экзаелс в последний раз тронул струны лютни и затих.

— Если же кто спросит, о чем песня, — произнес он своим обычным голосом. — то тот её не слушал. Но каждый знает, что праздник Осенних Сумерек, это праздник освобождения Короля от заточения. Ибо легенда гласит, что придет час, и Король вернется, чтобы вернуть мир и процветания землям. И каждый год мы громко танцуем, поем песни и пляшем у костров, чтобы блуждающий по миру Король мог отыскать путь обратно.

Хаджар допил брагу и поставил чарку на стол. С каждым новым осколком прошлого ему становилось все любопытнее — в какую игру играл Хельмер и почему он вообще — в неё играл.

Глава 1626

Спустя несколько часов после выступления Экзаелса, в таверне почти никого не осталось. Может, в какую-то другую ночь, не такую праздничную и оживленную, здесь бы и до утра плескалась брага и слышались веселые крики, но не сейчас.

Те редкие странники, что решили остановиться в «Пятом Копыте» на ночь — уже поднялись на верхние этажи и разбрелись по комнатам. Правда таких «гулен» оказалось совсем немного.

Остальные же, в том числе и Экзаелс, нашедший утешение после отказа Иции в объятьях другой воительницы, вышли в город, чтобы присоединиться ко всеобщим гуляньям.

Даже миловидная официантка и её партнер отпросились у дородного хозяина заведения и, поставив перед Хаджаром и Абрахамом последний поднос с брагой, поспешили на звуки песен, плясок и шум трещащих костров.

Так что вскоре на первом этаже не осталось никого, кроме отряда Шенси и Хаджара, с клюющей носом Летеей и напившимся до дурмана Артеусом. Собственно — компанию ему составил Густаф. Они вместе лежали лицами на столе и тихонько сопели себе под нос.

— Под горой их бы подняли наспех, — козырнул чаркой Алба-удун, недавно вернувшийся с верхнего этажа. И, судя по блеску в его гномьих глазах, он достаточно неплохо провел время с той разгульной девицей. — Вот, помню, мой троюродный кузен по линии бабушкиного зятя…