Так думал мудрый король. Пусть, как и любой мудрец, он был глуп.

Он сидел на простом троне, выкованным из железной руды им же самим, и смотрел на гобелены павших друзей. Он будто искал и их взгляде прощения и… разрешения. Разрешения уйти дальше. В дом праотцов. Где его будут судить строго, но, по справедливости. За доблести и грехи.

Долгие минуты тянулось молчание, а демон все стоял у ворот, сверкая ухмылкой из-под шляпы. Ибо он знал, что рано или поздно король…

— Впусти его.

— Да, мой король, — поклонился слуга и друг.

Стуча стальными каблуками сапог, он спускался по широким лестницам и ступал по залам, и гулкое эхо служило ему придворными и мантией одновременно.

Хаджар, слушая песню, не заметил, как приступил уже к третьей чарке. Редко, когда ему выдавалась возможность послушать песни настоящих бардов. И еще реже — когда они звучали так красиво. Пусть и излишне пафосно и витиевато. Но так ведь звучали все песни прошлого.

Спустившись к воротам, слуга подошел к вороту, который в былые времена поднимали десять здоровых мужей. Каждое из звеньев цепи обхватом в стан молодой девы, а сама цепь — длинной в небольшую реку.

Слуга навалился грудью на прут и потянул ворот. Каждый его шаг разрывал землю под его ногами, а каждый вздох поднимал небольшой вихрь, кружащий над пустынной площадью некогда оживленного замка. Могуч был тот слуга и могуч был король.

Демон знал об этом. Как знал и о многом другом. Правильно говорят, что тому, кому ведомы ночных страхи человека, ведома и его душа. Самые её потайные и секретные уголки, куда, порой, нет доступа ни любимым, ни даже матерям.

Поднялись тяжелые ворота, и демон низко поклонился слуге, как того требовали законы гостеприимства. Ибо, как говорят, даже если в Безымянном Мире не останется ни короля и ни одного писания, то о гостеприимства не забудут и звери.

Хаджар был уверен, что фраза звучала несколько иначе, но перебивать не стал. Он лишь потягивал брагу и слушал песню.

— Добрый день, достопочтенный Слуга, — произнес демон голосом полным ночи и ужаса. Скрипящим так, как скрепит старая половица в доме, где все уже спят. — пусти меня в ваш дом как гостя, а сами будете хозяевами.

Слуга посмотрел в единственный глаз демона и не увидел там ничего, кроме обнаженной души древнего хищника.

— С какими вестями явился ты, проклятая рука Князя Демонов к моему королю?

— Что имею сказать твоему королю, то скажу ему. А тебе, слуга, могу лишь предложить вина из моих запасов.

Не смея пересекать невидимую черту врат замка, Хельмер наклонился и поставил перед ней бутылку из темного стекла, где плескалась багровая, темная жидкость.

Кровь.

Кровь, собранная с полей, где пали друзья и родные Короля и Слуги.

Тот было потянулся к своему топору, но его остановил Король. Закутанный в темный плащ, скрывавший его отвыкшие от солнца глаза, он опустил ладонь на плечо своего друга и остановил того от безрассудства. Как бы ни были сильны Король и Слуга, впитывавшие все эти века силу Радужных Земель, но не чета они древнему ужасу — самому Кошмару.

— Что имеешь сказать мне, призрак? — спросил Король.

— Призрак? — лишь усмехнулся демон, обнажая не зубы, но клыки. — Призрак здесь скорее не я, но ты, Король без королевства. Или правишь ты пустыми долами да сожженными полями.

Король промолчал. Долгое время они стояли друг напротив друга, пока Король не развернулся прочь. Но не сделал он и трех шагов, а Слуга не успел подойти к вороту, чтобы снова поднять мост, как демон произнес.

— Я пришел к тебе с предложением, старый Король.

— Предложением? — снова усмехнулся правитель. — Что живой, пусть и демон, может предложить тому, кто уже мертв.

— То, что нужно любому мертвецу, — прошептал демон. — Покой.

Король развернулся так быстро, что от его движений засверкал воздух в стали и молниях. Его сабли были быстры, а движения отточены за многие века заточения. Правый его клинок указал на грудь демону, а левый острием уперся в горло.

— Так ты чтишь законы гостеприимства, старый Король? — но голос Кошмара не дрогнул, и он даже глазом не моргнул.