Шрифт:
#аффирмация
#октябрь
#ржавый_грош
#без_вести_пропавшие
#сантьяго
#дитя_моё
#прогноз_погоды
#муссоны
Я дождь, я морось, я лавандовая хлябь небес.Я солнечный протуберанец,его лучистый ирокез.Я воздух, я поток в раскрытых крыльях грифа.В зрачках моих агатовый неровный срези жизнь барьерного большого рифа.Я костный мозг, я позвонок, я кундалини.Тянусь стволом секвойи к пуповиневселенской матери, к её утробе.Я запах трав, я горсть сухой полыни.Я утро в белом мраморном ознобе.Я осень свежая. Я листьев пахнущая прель,я пашня, гумус, чёрный плодородныйжир земель.Я суть, я стон и я блаженство.Я центр, круг, я сферы облачная бель.Я сон и явь. Я мир.Я совершенство.
Октябрь как будто писал рассказ,сыпал оранжевым, слышался джазом,губы обветривал и носил окрасвсех своих акварелей разом.Сквер до дыр износил пиджак,сталь облаков закрывала млечный.Грусть разливалась. Какой-то чудакк ней прибавлял бесконечность.Солнце молчало, трепались сороки,листья пускались в танец.Рыдали ночами дождём водостоки,город рядился в глянец.Утром вставали прозрачные холода,свитер в шкафу заждался,первый снег, как святая вода,в кожу улиц впитался.Сыпал листьями отрывной календарь,дворник возил их в бричке.С жухлых листьев сходил янтарьи застывал по привычке…
Вот в этой бурой заводи, густом бурьянепочувствовать себя фрегатом в океане,смотреть, как ветерок рождает дрожь,и в ней луна болтается, как ржавый грошу бедняка в кармане.Ну что ж, пусть будет так, пусть так.Тогда ещё не помешают книга и гамак,и плыть, наматывать солёных миль,покуда заводь бурую и мёртвый штильне раскромсает на куски маяк.Ваниль и сахарная вата пусть над головой,и я, такой нескладный и такой живой,под ними, что измеряю жизнь морями,и воздухом, который я тяну ноздрями,и самой северной звездой.Горстями отскребать и выносить уныние —любимый грех. Всё за борт, в тёмно-синее,под тяжесть этой толщи вод и снов,на дно, в глухое царствие других грехов.Стать чище и глубиннее.И рыбаков встречать, морских бродяг,и якорем пересчитать архипелаг,и, ржавый грош найдя в кармане, как луну,подумать, сплюнув горькую слюну:я на мели, но точно не бедняк. Вот так.
Лето плавное и текучее,как женщина Модильяни,плавит внутренности, фасадыи лёд в стакане,на обед подаёт веснушек,солнечную шрапнель,а к десерту небопод соусом бешамель.И не тягостны с нимни скука, ни ожидание.Лето помнят дословно,как заклинание.От его мерцания,запаха и нагреваоткликается трепетом что-то слева —то ли сердце, то ли что-то ещё живее.Поцелуи становятся дольше,слова – нежнее.Всё в янтарь погружаетсямягкой силойи глядит оттудадвукрылою дрозофилой.Дни по очереди, как бусы в чётках,и земля не значитсяво вселенских сводках,потому что летом оназа неведанными рубежами,вся пропавшая без вестивместе с нами.
Это море старо как мир,стар как море рыбак Сантьяго.У него и у моря глаза – сапфир,всё состарилось, кроме взгляда.Его кожа – на четверть соль,солнцем сточены скулы.Жизнь, исхожена поперёк и вдоль,как рыба в воде блеснула.Тело ведало трёпки и ласк,ведало радость и горе,но всё, что осталось здесь и сейчас, —старая лодка и море.Сантьяго оставит скрипучий причал,земле оставляя земное.Чего бы в море он ни искал,только бы не покоя.Вдохом к прибою придёт волна,выдохнет в парус ветер,сила руке остаётся верна,как солнце небу в рассвете.Боль зажата в костистый кулак,жизнь через смерть познаётся.Бьётся, как лев, старый рыбак,слабеет, но не сдаётся.Скоро Сантьяго увидит сны,берег босого мальчишки.Выйдут к нему желтоглазые львысказкой из старой книжки.Крылатые бриги бросали причал,с водною гладью споря,мальчик Сантьяго их провожалглазами, вместившими море.
Мне очень хочется поройв тебя зарыться с головойи стать с тобой одноимённой.Лежать пыльцой посеребрённойв твоих глазах.Сберечь вовек твоё звучание,твой запах, смех, твоё дыхание.И быть бронёй, мечом, щитом,расти невидимым крыломв твоих плечах.Внутри тебя, дитя моё, и вне,и маяком спасительным во мнегорит твой свет неугасимо.Ничто с тобою не сравнимово всех мирах.
Будут дожди. И будет в кофе – корица.Петь с Арбениной «я редкая птица»,много читать, за страницей страница,старое выбросить. Не мелочиться.Греться телами в коконе пледабез перерыва, до сладкого бреда,все выходные на даче у дедаспать. Без совести. До обеда.Устроить луну за шторою на ночлеги в безымянные русла рекпускать фрегаты в скользящий бег.Будут дожди проливные. И будет снег.
Между берегом и водою бродят муссоны,оживляя платья и чей-то уставший взгляд.И целуют легко так, свежо и солёно,побуждая в воду забросить старый пятак.И от радости встречи срывают шляпыи бретели со смуглых и острых плеч.Мятый берег раскинет пошире лапыи следы ушедших долго будет ещё беречь.А потом вспоминать, как путались волосы,выдыхали легкие чушь, пустое и шелуху,как закат разделял горизонт на цветныеполосы,рвал страницы и вновь начинал главу.Как запястье билось в браслеты током,и в груди не мог уместиться глубокий вдох,помнит это море водой глубокой,помнит смятый ступнёй золотой песок.Между берегом и водою бродят муссоныи резвятся в воде и песке обнажённо.И целуют легко так, свежо и солёнои обласканных помнят на ощупь и поимённо.