Люсьен рассмеялся.

Он провел языком по ране и притянул ее ближе, заключив в объятия.

Его голос резонировал при небольшом скоплении людей, он провозгласил слова предъявления права, слова, которые дважды говорил, сначала Мэгги, а затем, пятьсот лет спустя, Катрине.

Независимо от того, что случилось с обоими его предыдущими союзами, эти слова не казались ему горькими.

Они были всего лишь милыми.

И на этот раз он произнес их не как обещание.

Он произнес их как клятву.

— Пока солнце не упадет с небес.

Слезы наполнили ее глаза, и она крепко прижалась к его телу.

В отличие от его повелительного заявления перед ней и перед всеми собравшимися, она давала свою клятву, обращаясь только к нему.

Тихим голосом Лия повторила:

— Пока солнце не упадет с небес.

Вокруг них раздались радостные возгласы вместе со счастливыми рыданиями, но Люсьен ничего этого не видел.

Единственное во вселенной, что стояло у него перед глазами — женщина в его объятиях.

Люсьен бежал, держа Лию за руку, он слышал, как она тяжело дышит, хотя у нее была необычная скорость для смертной, этому она научилась у него.

Но она бежала далеко не так быстро, как он, а он слышал, как приближаются охотники.

Он потратил драгоценное время впустую, поэтому остановился и перекинул ее через плечо.

Затем побежал.

Охота за ними означала только одно — Стефани потерпела неудачу. Как и Космо, Эйвери, Рейф, Хэмиш, Джордан, Дункан, Гермес, Орландо и множество других. Его армия. Его и Лии личная охрана.

Он никогда бы не догадался об их поражении. Их потеря, несомненно, означавшая их смерть, вызывала жгучую боль, пронзавшую его внутренности, но ноги не дрогнули.

— Люсьен. — Голос Лии был резким.

Он не ответил. Ему нужно было увеличить расстояние бегством.

— Люсьен, опусти меня.

— Молчи, — проворчал он, его собственное дыхание стало быстрым и прерывистым, не от усилий, а от страха.

— Пусть они поймают меня.

«Замолчи», — приказал он.

«Пусть они меня схватят, дорогой. А ты успеешь скрыться».

Конечно, будучи Лией, она бы не оставила все как есть.

«Мы даже не будем это обсуждать».

Он почувствовал, что их преследователи начинают отставать, но не замедлил бега.

«Отпусти меня. Тебе нужно жить, сражаться, чтобы другие вампиры смогли быть свободными, — эмоционально убеждала она. — Чтобы мой народ смог оставаться свободным».

«Не без тебя, ни за что без тебя».

«Они рассчитывают на тебя».

«Мне насрать. Они хотят свободы, так пусть сами борются за нее».

Тишина.

Тогда, «Такой упертый!» — ворвалась она в его мысли.

Он продолжал бежать.

Наркотик, циркулирующий в его организме, ослаблял, лишая его сил, он наблюдал, как Лия поднимается на эшафот.

Лия вскрикнула, и этот звук был началом агонии.

Глаза Люсьена не отрывались от его пары.

«Донеси на меня», — приказал Люсьен.

«Никогда», — парировала Лия, дрожь выдавала силу ее тона.

Он трепетал от ее слов, несмотря на то, что они разрывали ему сердце.

На этот раз, когда он заговорил, это была мольба: «Осуди меня, моя зверушка».

«Я лучше умру с тобой, чем буду жить без тебя».

Он почти улыбнулся.

«Любительница драм», — пробормотал он у нее в голове.

«Не смешно».

Она была абсолютно права.

Используя всю свою силу, его следующие слова были приказом, который, как он знал, она не могла не выполнить.

«Осуди меня».

Она вздрогнула, ее бледное, измученное лицо стало еще более пепельным. Но ее глаза смотрели вызывающе.

«Никогда».

Он был ошеломлен и напуган, теперь невероятно напуган.

Ему не приходилось контролировать ее разум в течение многих лет, и за эти годы она, очевидно, выработала к его гипнозу иммунитет.

Ее остановили под петлей, надели ей на шею.

Она стояла со связанными за спиной руками, одетая в свое свадебное платье цвета слоновой кости.

Еще одно неповиновение, не ему, а Доминиону.

Даже перед лицом неминуемой смерти она была так великолепна.

И то мерзкое чувство, которое он испытал так давно, когда думал, что сломил ее, чувство, которого у него не было уже много лет, пронзило ему живот.