— Кто тебя научил этому, мальчик? — она отбросила капюшон, явив на свет копну густых рыжих волос.

— Даже если я тебе скажу, ты всё равно не поверишь, — снисходительно улыбнулся я, прекрасно понимая, как бы она отреагировала, если б я сказал правду.

Мол, так и так, от таких мозгоправов, как ты, меня научил закрываться Танатос. Ну не совсем научил, а даровал умение, но сути это не меняет. Интересно, долго бы стоял смех в зале Совета?

Взгляд ведьма упал на Лиэль, а я увидел, что значит «поменяться в лице».

— А ты знаешь, что мы делаем с теми, кто поднимает руку на ведьм, выродок Ллос? — прошипела она, узрев рабский ошейник на шее девушки. — Где ты взял эту бедную девочку? Отвечай! — её голос буквально стеганул злобой, а в зале Совета ощутимо похолодало.

— Не забывайтесь, пожалуйста, — прогремел голос из зала. — Вы находитесь на нашей территории, и не в том положении, чтобы что-то требовать!

— На вашей территории сейчас находится одна из нас! — ведьма просто дрожала от ярости. — И я буду обязана сообщить Верховной, что руководство Ордена никак не воспрепятствовало этому.

— Руководство Ордена сообщило вам об этом, — флегматично уточнил пожилой дроу, расположившийся недалеко от нас. — Именно поэтому вы сейчас здесь.

— Да! Но нам никто не сказал, что эта бедная «дара» является рабыней вашего соплеменника. «Пришлого», к тому же! Девочка, кто твоя наставница?

Я с интересом посмотрел на ведьму, зная, что без моего разрешения Лиэль не ответит на вопрос.

— Хм. Насколько я знаю, «дара» сама приняла решение. Добровольно. Так что статус «рабыни» здесь — простая формальность.

— Формальность? — едко осведомилась ведьма у дроу, а я, наконец, догадался прочесть её имя. — Ошейник полного подчинения вы называете формальностью!? Ты очень пожалеешь об этом, выродок! — ведьму сдерживало только то, что помимо нас здесь была целая куча дроу, иначе она бы меня разорвала прямо здесь.

— Дамочка, прекратите, пожалуйста, орать — гланды простудите. Вас и так прекрасно слышно, — выдал я самую мерзкую из своих улыбок, чем окончательно довёл Утанию, именно так звали ведьму, до белого каления. — Какое вам вообще дело? Это наша с ней личная жизнь? — осмотрел я Лиэль, сально цокнув языком. — Мне нравится доминировать, а ей — подчиняться. Девочка она совершеннолетняя, в рабство пошла добровольно… Какие вопросы?

— Сними ошейник, и мы сами у неё спросим, — прищурилась ведьма. — Если всё так, как ты сейчас нам сказал, мы снимем свои обвинения.

— Вы слишком много хотите, уважаемая Утания, — покачал головой я. — Рабыня — моя. Это моё имущество. И сейчас что-то требуя, вы ставите в неудобное положение не только меня, но и всё почтенное собрание этих уважаемых дроу. Мне точно известно, что у каждого в доме есть рабыни. И даже не по одной, — вывернулся я. — Почему же вы не указываете им, что делать с их имуществом?

Она прекрасно всё поняла. Спокойный оценивающий взгляд прошёлся по мне рентгеном, после чего Утания со своими спутницами просто проследовали мимо.

— Мы можем продолжать, господа, — улыбнулся я ближайшему дроу, которым по несчастливой случайности оказался советник Кагаир. Вы бы знали, каких трудов мне стоило сохранить на лице улыбку.

— Итак, на чём мы остановились, — невозмутимо продолжил глава Совета. — Мы бы хотели услышать более подробно ту невероятную историю, которую вы поведали советнику Элванару.

Не став больше испытывать терпение собравшихся, я рассказал им то, как мы здесь появились, особо красочно расписав момент, как подлые жрицы Ллос заманили нас в ловушку, буквально впихнув в портал с помощью арахнидов. Понятно, что рассказано было не всё.

Я тщательно обошёл скользкие моменты, умолчав, что друзья, которые отдали за нас жизнь — на самом деле пришлые и являются моими соклановцами. Так же я не сказал, что являюсь главой клана и Первожрецом по совместительству. Не знаю, как у них здесь работает информативное оповещение, но надеюсь, что до этого медвежьего угла слухи о битве под стенами Клана Стали ещё не дошли.

Умолчал я и о квесте Ллос, как и о личной встрече с ней…

Рассказ занял от силы минут двадцать, после чего я был засыпан уточняющими вопросами. Меня изо всех сил пытались поймать на неточностях и оговорках.

Больше всех старался Кагаир, но оно и понятно. У него на меня имелся здоровенный зуб.

Пока я распинался перед Советом, ведьмы о чём-то тихо перешёптывались, то и дело, бросая взгляды в нашу сторону. Казалось, им не было дела до того, что происходит в зале.

Наконец, поток вопросов стал иссякать, сходя на нет. По залу побежали лёгкие шепотки, среди которых я вполне различал предложения: казнить нас, оставить в Ордене и как следует допросить, отобрать рабыню… Мнений было предостаточно, но ни одно из них нас не устраивало, поскольку ни разу не прозвучало: «отпустить».