— Нам придётся надеть на тебя колокольчик. — Она приложила ладонь к сердцу. Затем снова почувствовала его сладкое, горячее дыхание на своём лице.

— Зачем мне он? — спросил он низким, соблазнительно мужским голосом. — Тогда я не смогу шпионить за тобой.

Шпионить за ней? Мысль о том, что он наблюдает за ней, была странно эротичной.

— Э-э-э… сколько ты уже шпионил? — прошептала она.

Его дыхание коснулось её уха, и тепло тела проникло сквозь одежду. Он слишком близко.

— Столько же, сколько и ты за мной, мой маленький человечек. Око за око, — прошептал он в ответ. О, ужас! Он видел её обнажённой?

Её первой реакцией было разозлиться, но она обнаружила, что это чувство пересилило нарастающее глубоко внутри вожделение. Желание швырнуть его к стене, сжать ногами талию, и поцеловать с распутной страстью было невыносимо. Она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось раствориться в Мааксе. Эшли хотела знать, каково это — отдаться богу, мужчине настолько непомерно могущественному и запредельно мужественному, что он вполне мог бы воплотить в жизнь фантазии и эротические мечты, которые у Эшли были неоднократно.

Его колючая челюсть коснулась её щеки.

— М-м-м-м… Ты восхитительно пахнешь, — произнёс он. — Кажется, я не могу насытиться.

«Ой-ой. Сопротивляйся! Сопротивляйся, Эшли».

Должна… сопротивляться… сексуальному божеству… на кухне. Почему голос в её голове вдруг зазвучал так, словно капитан Кирк сражался с Горном?

«Так, спроси у него… что-нибудь».

Может, у него плохие зубы или уродливое лицо, как у Горна.

— Маакс? Как… как ты… к-хм, выглядишь?

Он тихо засмеялся.

— А почему ты спрашиваешь?

— П-п-п-просто, — солгала она.

— О-о-о, — произнёс он своим сладострастным глубоким голосом, — я думаю, что это неспроста.

Она почувствовала, как его мягкие, тёплые губы коснулись её рта, вызывая дрожь. О, боже. Он собирается её поцеловать? Она никогда не чувствовала ничего подобного. Его запах и голос… Эх, просто её мечта.

— Хочешь прикоснуться ко мне? — прошептал он. Прежде чем она успела ответить, он схватил её руку, встряхнув.

— Ты ведь не заставишь меня снова прикасаться к твоей пружинке?

Он вновь рассмеялся.

— Полагаю, ты имеешь в виду член. Нет, если только ты сама этого не захочешь. А теперь закрой глаза. — Он притянул её руку к своей щеке.

Короткий вздох со свистом вырвался изо рта Эшли. Прикосновение к нему возбуждало, изголодавшееся по сексу, тело. Она уже начала думать, что Маакс может быть каким-то наркотиком.

— Что ты чувствуешь? — спросил он. Шероховатость. Восхитительная шероховатость. Его угловатая челюсть была покрыта щетиной, и в голове добавилась деталь к идеальному образу мужчину. Затем он провёл её рукой по своему лбу и вниз по носу. Его острота заставила её вспомнить классические черты римской статуи. Затем Маакс поднёс кончики её пальцев к своим губам, мягкие и полные, а нижняя чуть полнее верхней. Ещё один кусочек мозаики. Он прекрасен. На самом деле, идеален.

Эшли вздохнула и опустила руку.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Нет.

— Тогда почему у тебя такой расстроенный вид?

«Проклятье. Потому что я хочу тебя. Очень хочу».

Она посмотрела себе под ноги.

— А. Понятно, — сказал он. — Я чувствую запах феромонов, исходящих от твоей кожи. Но тебе не нужно стыдиться своего желания.

— Что? — Она знала, что краснеет. — Я не… хочу тебя, — выплюнула она.

— Да, хочешь. У тебя бешено колотится сердце и крошечные капельки пота на лбу — другие предательские признаки.

О, Боже.

Она почувствовала, как две тёплые, сильные и большие руки схватили её за плечи. Дрожь поползла по возбуждённому телу.

— Уверяю, — прошептал он ей на ухо, — если бы ты могла видеть меня, то стала бы свидетелем моей реакции на тебя.

Реакция. Реакция. Он имел в виду, что возбуждён.

Она ничего не могла с собой поделать, но его слова усилили жгучую потребность, пульсирующую в теле, умоляющую, и кричащую, чтобы Эшли сделала что-то безумное. Он убрал её волосы в сторону и нежно поцеловал в ключицу. Эшли закрыла глаза и резко втянула воздух.

— Зачем ты это сделал? — спросила она.

— Потому что захотелось. И я знал, что тебе понравится.

Она не могла лгать, поэтому просто зажмурилась. Всё это — полное безумие. Проклятье! Она хотела его. И хотела так сильно, что было почти больно. И бессмысленно. Она может умереть… такое случалось уже дважды, трижды, если считать, что он пришёл, спасти её.

Накатила паника, имитирующая ощущение запертой машины, погружающейся на дно озера. Месяцы терапии, переживая случившееся с родителями, и признавая, что она избежала смерти, вылетели прямо в окно.