Перемешав колоду, я убрала из нее старшие арканы, а потом принялась вытаскивать карты, группируя их вокруг представителей мечей или кубков. Оценивая, кто с кем и кого что ждет. Естественно, моя интуиция помогала мне интерпретировать значения и подсказывала, кто именно скрывается за картой. Оба рыцаря у меня были заняты и четко связаны с определенными мужчинами. Рыцарь мечей — Джордж, рыцарь кубков — Рауль. Но были еще дамы, короли, пажи, десятки… Паж кубков у меня тоже был занят, но в нашем расследовании клерк из министерства правопорядка замешан не был, так что его карту перехватил Иниэль. Аировэль стал пажом мечей, что неудивительно. Он все же представитель власти, а не романтик, играющий с опасностью. Обе принцессы тоже скрывались среди мечей, а вот маг-метаморф нашелся в кубках.

Я так увлеклась, что даже не заметила, когда мужчины закончили разбираться с предметами и принялись с интересом наблюдать за мной. Просто благодаря картам я сумела проникнуться предпочтениями моих новых знакомых. И еще раз убедилась, что Аировэль сейчас в очень опасной ситуации: он в центре интриг, при этом сам склонностей к интригам не имеет. Даже Иниэль хитрее, если верить картам, но он сейчас в опасности из-за рыцаря монет, то есть Патрика. Нет, хорошо, что в опасности не сам Патрик, но все равно не очень приятно.

— Ну и что вы узнали? — с плохо скрываемым любопытством, спрятанным за сарказмом, спросил Аировэль.

— Например, что леди Агата, восьмерка мечей, в опасности, — спокойно ответила я. — Из-за мужчины, — добавила, покосившись на фея. Как и ожидалось, он напрягся, пытаясь сделать вид, что мои слова его совсем не задели. — Причем угроза исходит от восьмерки монет, обычного человеческого мага, Люсьены.

Вообще, я была удивлена, что Агата оказалась одной из мечей, но еще больше я бы удивилась, окажись она кем-то из кубков. Может быть, зря я о ней такого плохого мнения? Все же мечи гораздо честнее, чем пентакли, то есть монеты.

— В опасности? В серьезной опасности? Ей нужна помощь? — Аировэль не смог долго сдерживаться, засуетился, разволновался, заметался по комнате.

Как я и предполагала, бывшая коллега ему совсем не безразлична. Но может быть, это просто дружеский интерес, и все?

— И ей, и Иниэлю, и магу-метаморфу.

Конечно, мои слова совсем не успокоили нелюдя. Но я и не собиралась его успокаивать. Мне было необходимо как можно скорее вытащить из подземелья Патрика. Да, рассудительная и циничная часть меня пыталась намекать, что маркиз гораздо выгоднее в стане врага. Именно через него пытаются связаться с дядей Фредериком, но, как только его не станет, попытаются задействовать другой, запасной план, о котором мы ничего не знаем.

Еще одна, тоже рассудительная часть меня намекала на смерть старухи, которую надо хранить в секрете. Только те, кто задумывал план, наверняка уже заметили, что что-то идет не так. Но надеюсь, пока не догадываются, кто виновен в их провале. А если узнают? Что они сделают с Патриком? Та же Агата, которая дружила с этой Зариэль.

Ну и очень интересно, что там у них вообще происходит. С чего вдруг Люсьена стала угрозой для двух полуфей?! Как так вышло?! И при чем тут маг-метаморф? Как его угораздило во все это влезть? И… надеюсь, он все же не Оржэль!

Аировэль делал уже тридцатый круг вокруг дворцового сада и все равно никак не мог успокоиться.

Ну как можно быть настолько недальновидной и упрямой?! Почему вообще все сторонники старшей принцессы решили, что королева завещала трон ей, а не младшей из дочерей?

Ее величество всегда была рассудительной и расчетливой и, несмотря на бессчетное количество любовников, родила лишь одно дитя вне брака. От человека. Потому что позволь она себе эту слабость от любого магического существа — и гражданской войны было бы не миновать.

А так на трон могла претендовать лишь одна из принцесс, младшая, законная, чистокровная фея. И все разумные создания, даже те, кто не был на оглашении завещания, прекрасно понимали — иного варианта и быть не могло.

Кому еще быть наследницей, как не леди Фиаэль?

Но Туринэль… Леди Туринэль каким-то чудом сумела замутить головы некоторым полукровкам, внушив им, что мать завещала престол ей.

Да даже если бы королева попыталась, народ все равно опротестовал бы этот тестамент! Полукровка, правящая феями… Позор на весь Глеустер!

И Агатэль, всегда отличавшаяся рассудительностью, просто обязана была это понять. А не покинуть здание королевской полиции, хлопнув дверью так, что все картины в вестибюле вздрогнули. И потом пятьдесят лет отмалчиваться на любые попытки с ней связаться.

Почти двести лет дружбы, тонко балансирующей на грани влюбленности, с трудом выдержали подобное пренебрежение. Аировэль успокаивал себя лишь тем, что он взрослый, умудренный жизнью мужчина, а Агатэль — девчонка. Умная, но молодая и вспыльчивая, как все полукровки.