Шрифт:
Где-то в непонятном лабиринте улиц-аллей, в котором я безнадежно заблудился, появилась хрупкая, как стекло, незнакомая песенка.
Женский печальный голос неторопливо, точно боясь высказать все и желая высказать все, но боясь обидеть кого-то своей обидой, молил, уговаривал, тая в глубине своей неутешную девичью беду.
Миленький ты мой...
Возьми меня с собой.
Там, в краю далеком,
Буду тебе женой.
Память у меня великолепная. Стихи я запоминаю с лета. Наивные слова песенки звучали вдруг с непонятной, непосильной, казалось, для них, растерянной грустью.
Начали зажигаться верхние фонари. Свет шел от них в мелькании ветвей, делая мостовые загадочно-пестрыми, лицо девушки переменчивым, затаенным. А голос пел:
Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там, в краю далеком,
Есть у меня жена...
Потемнело. Девушка вздрогнула. Я закрыл окно.
Миленький ты мой...
жаловалась, просила незнакомая песенка.
Возьми меня с собой.
Там, в краю далеком,
Буду тебе сестрой...
Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там, в краю далеком,
Есть у меня сестра.
– Она же плачет, - вдруг еле слышно сказали губы девушки.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой...
умолял и звал женский голос.
Там, в стране чужой,
Буду тебе чужой...
Aх, милая моя,
Взял бы я тебя.
Но в стороне чужой
Чужая мне не нужна."
Шорох листьев и шорох шин.
Мы стояли с ней у чугунной ограды набережной, смотрели, как темный, слитый с темной водой буксир тянет медлительную темную массу баржи или еще чего-то. Зябкий фонарик плыл в темноте, зябкий плеск шел от буксира, печальный осенний звук. На том берегу звенела музыка, светилось, вращалось таинственным кругом по темному небу колесо в парке.
Под нами, в осенней холодной воде, плескались электрические желтые блики. Но когда на соседнем кинотеатре вспыхивал фонтан рекламы, вода становилась огненно-красной, переливчатой, как пламя.
– Вы никогда не скажете, кто вы?
– Я физик. Самый что ни на есть обычный физик,
– Все необычные говорят про себя так.
– Вы не верите?
– Нет, я вам теперь очень верю.
Она сказала "очень". Разве я чем-нибудь заслужил это "очень"?.. Была только ненормальная скорость, был вечерний город, была грустная песенка. Больше ничего.
– Тогда, на дороге, я вам не верила.
– Конечно, вид у меня - разбойник с большого тракта.
– Вы сердитесь?
– Уж-жасно.
– Прошу вас, не сердитесь.
– Я подумаю.
– Вы не искали машину?
– Какую машину?
– С фонариками... Вот как на этом буксире... Я бы нашла ее на вашем месте.
– И что?
– Сказала бы спасибо, ну еще что-нибудь.
– Я не знаю номер.
– А я помню. МОИ-80-06.
– Спасибо, я запишу... Нет у вас карандаша?
– Нет у меня, взять не успела. Вы позвоните мне, - девушка улыбнулась, - я вам напомню.
– А телефон тоже записать нечем...
Она засмеялась. Ее глаза были рядом. А я, самоуверенный, читал в них примерно такое: "Раньше не догадался?"
Одинокий холодный фонарик тонул в черноте. Я снял и мягко положил ей на плечи, как это принято в романах, мою куртку.
– Холодно, - сказала девушка.
– Поедем домой?
– Я хочу в кино.
Кажется, мы понравились, отметил я про себя.
– Как все-таки тебя зовут?
– неожиданно переходя на "ты", спросил я.
– Меня?
– что-то внимательное было в ее темных от ночной реки, от мглистого блеска воды, окаймленных зыбкой тенью глазах.
Потом она, по-моему, слишком долго не отвечала. Потом она тихо, почти неслышно спросила:
– Вы так долго не решались об этом спросить? Почему?
Смешная, подумал я, просто не догадался.
– Вас об этом спрашивают, наверное, сразу, а я не хотел, как все...
Мой пустяковый ответ неожиданно показался ей, не знаю чем уж там, исполненным значенья, смысла, намека на что-то, чему, кажется, в эту минуту она и я, мы оба, должны были непременно удивляться и радоваться. Но чему?
Девушка точно вздрогнула. Я почти слышал, как таинственные пружинки, стеклянные пружинки, вдруг зазвенели, запрыгали в ней. Таким волнующим был ее взгляд.
– Это, наверное, как в стихах. Правда?
– Какие стихи?
– рассеянно спросил я.
– "Так и с тобой мне придется разминуться..."
– С кем разминуться?
Она, эта улыбчивая девушка, снова улыбнулась:
Так и с тобой мне придется разминуться.
Скоро твоя ;лимолетная станция.
Сможешь едва на прощанье откликнуться