Он опередил писк браслета секунд на двадцать, закрыл дверь, спустился на лифте. Дорожки и улицы были присыпаны снежком. Ах, да, вспомнил Кирилл, Новый Год, скоро Новый Год. И у нее будет тоже.

Какое-то время он шел на автомате, в голове у него проносились мысли о выходном, о том, что надо зайти на склад, а там, наверное, будут праздничные наборы, и хорошо бы спросить о тюф-яф или как там…

У «кармана», у бетонной перемычки Кирилл невольно притормозил, но в него, зазевавшись, тут же врезались сзади, извинились, он извинился в ответ, место встречи с Кэт сдвинулось в сторону, за спину, скрылось за витринным стеклом, заклеенным пленкой, призывные строчки побежали над плечом, торопя: «Что нас ждет в будущем? Это определяем мы сами. Вперед, вперед! Волнительный момент!»

Подземный переход незаметно проглотил его, а многолюдье впервые смутило из-за невозможности остановиться. Снежок хлюпал под подошвами ботинок. Роботы-уборщики гнали грязную воду к решеткам слива. Разметка была едва видна. Впрочем, нужна ли она? Кирилл двигался к вырастающему к небу зданию по памяти. Тесно. Плечо в плечо. Мы — будущее. Мы — молодцы. Мы видим замечательные сны.

Интересно, что видит Кэт?

Так прошел день. Потом второй. В праздничном наборе оказался двойной гуляш. Во второй серии сна они высадились на планету, спрятали яхту, обустроились крохотной колонией, пережидая поиски. Кэт забылась, окончательно превратилась в Екатерину, сделалась зыбким миражом. Статус: активный. Мы — молодцы, наша жизнь — это будущее, день за днем мы сами возводим его.

На четвертый день, когда Кирилл шел с работы, скользя взглядом по зеркальному отражению улицы, его неожиданно позвали.

— Эй, Кир!

Он обернулся.

Знакомая прореха между домами белела бетонной, перекрашенной перемычкой. На вершине ее сидела, болтая голыми ногами, Кэт. Вместо юбки на ней были короткие брюки, вместо шубы — пестрая куртка с рукавами-воланами, вместо ботинок — легкие кроссы. Волосы утратили зеленый цвет, но, сделавшись темными, приобрели огненно-рыжие локоны-лепестки. Казалось, из головы у нее прорывается огонь.

Кэт улыбалась.

— Я так и знала, что найду тебя здесь!

Кирилл застыл.

— Эй, — позвала Кэт. — Я так сногсшибательно выгляжу, что ты совсем онемел?

— Ну, я…

Кирилла хватило лишь на неуверенный жест в сторону дома.

— Что? Идешь домой?

— Да.

Кирилл кивнул.

— Это не самый клевый движ, я думаю, — сказала Кэт.

— Мне казалось, ты — сон, — Кирилл сделал шаг к перемычке.

— Ничего себе! — возмутилась девушка, хлопнув ладонями по коленям. — Я тут в уверенности, что он по мне сохнет, а он заявляет, что я — сон. И может даже кошмар. Вот, знаешь, знала бы, не забиралась бы к тебе снова!

— А ты ко мне?

Кэт фыркнула.

— Что я у тебя не видела? У вас здесь дремучий край. Куда не посмотришь, все по ночам спят. Сонное царство просто. Но я вот что придумала.

Она отклонилась назад и перекинула через стену заранее припасенный канат с навязанными через равные промежутки узлами.

— Это зачем? — спросил Кирилл.

— Забирайся!

— К тебе?

— Ну! Справим предновогоднюю ночь, — сказала Кэт. — Будет весело. А то послезавтра мы уезжаем.

Кирилл подступил еще ближе.

— У меня — счетчик.

— Ой, пять минут я подожду!

— А мне можно?

Кэт издала такой звук, что стало ясно, что она бы о таком даже не спрашивала.

— Тебя что, кто-то останавливает? — спросила она.

Кирилл оглянулся. Никто не обращал на них внимания. Поток работников, возвращающихся домой, поредел.

— Давай! — подбодрила девушка. — Я покажу тебе, что такое настоящий движ! Хочешь «сливку»?

— Нет.

Кирилл взялся за свисающий конец каната и поддернул его к себе, проверяя прочность крепления. Что-то грохнуло на той стороне перемычки.

— Погоди, — свесилась за стену Кэт, видимо, изучая результат Кирилловых усилий. — Не, можно. Ничего не случится.

— Ладно.

Кирилл вздохнул по контейнерам, которые исчезли из «кармана», и полез, подтягиваясь на руках и помогая себе ногами. В стену скребло и бухало при каждом рывке. Кэт легла на вершине.

— У тебя хорошо получается, — сказала она и протянула ладонь. — Вот, держись за меня. Я тебя вытяну.

— Да я и сам…

Кирилл поймал в пальцы канат над очередным узлом, кромка перемычки уплыла вниз, и глаза девушки оказались напротив.

— Ух ты! — сказала Кэт.

— Ага, — сказал Кирилл.

Порывистый поцелуй вдруг обжег ему губы, и он чуть не отпустил канат. Это было неожиданно. Это было сладко. В груди словно кто-то подорвал небольшой пороховой заряд. От сердца — одни осколки.

Буфф!

— Ой, прости, — сказала Кэт, хватая его за куртку.

— Ты это…

Кирилл опомнился и, сопя, уцепился рукой за кромку.

— Да, я не сдержалась. Но это движ, — оправдалась девушка, помогая ему забраться на перемычку. — Движу противостоять нельзя.