— Адам не способен бросить женщину, едва проведя с ней ночь…

— Женщина, помолчи!

А вот теперь Миарон, кажется, вспылил. Но, когда он снова обратился к Адаму, его голос звучал ровно и спокойно:

– Все нюансы связи избранных я объясню тебе позднее. Пока знай, если связь образовалась, пара уже не может жить друг без друга. Для морунца длительная разлука с его нией — это гарантированное безумие и, как следствие, смерть.

И вдруг раздался тихий голосок Евы:

— Но ведь вы еще не образовали связь с нашей мамой?

— Мне жаль разочаровывать тебя, девочка, но образование связи идет полным ходом. Если сейчас нас разлучить, то у Таши снова начнутся приступы, наподобие сегодняшнего.

— И что? — голос сына я едва узнала, настолько враждебным он был — Мы прекрасно справлялись раньше, до твоего появления. Справимся и теперь. Медбоксы еще пока работают.

— Ни один медбокс не способен генерировать чистую энергию Моруны. А значит, не сможет помочь Таше. И ты готов обречь мать на муки, ради своего тщеславия и эгоизма?

Снова встряла Ева:

— Это настолько мучительно? Мама ведь просто потеряла сознание.

— Поверь, девочка, самые изощренные пытки вселенной покажутся курортом по сравнению с тем, что чувствовала сегодня Таша. А ведь я еще не до конца ее ощущаю.

— И как ваше присутствие может помочь маме?

— Это сложно объяснить. Но Таше сейчас жизненно необходима моя энергия. А мне ее. Это вопрос выживания.

На мгновение в гостиной стало тихо. И в этой тишине мне чудился грозовой оттенок. Нужно вмешаться, пока они там не переругались окончательно. Но я не находился в себе сил отлепится от стены, прислонясь к которой бессовестно подслушивала разговор. Да и ноги отказывались мне подчиняться. Тут снова тихо заговорила Ева:

— Если все так серьезно, то что будет после окончания формирования связи?

Мне показалось, я физически ощутила, как Миарон пожимает плечами:

— Да ничего особенного. Будем жить дальше, как жили миллионы пар до нас.

— То есть, вместе жить? — а сын, судя по всему, заводится все больше и больше — А маму ты спросил, надо ей это или нет? А нас ты спросил, хотим мы этого или не хотим?! Или ты единолично, своею властью решил и постановил?

 И снова это странное чувство. Я словно собственной кожей ощущаю, как нахмурился Миарон от слов Адама.

— Сын, ни ты, ни твоя сестра, еще не достигли порога совершеннолетия. На сколько я знаю, ваши земные законы не сильно отличаются в этом от общегалактических. И до совершеннолетия за вас решения принимают ваши родители. То есть, я и Таша.

— Ма-а-аленькая такая поправочка: — никогда не слышала столько яда в голосе сына — тот факт, что твои сперматозоиды дали жизнь мне и Еве, еще не делает тебя нашим отцом!

Воздух даже за пределами гостиной сгустился и накалился. По коже будто электрические искры плясали. Я поняла, что если сейчас не найду в себе силы, войти туда и вмешаться, то ссора грозит вылиться в грандиозный скандал. К тому же, у меня снова появилось ощущение ледяного пламени внутри меня. Я уже не сомневалась в том, что это так проявляется наша с Миароном связь. Вот только это было для меня настолько мучительно, что я согласна была на все, лишь бы кошмарный опыт не повторялся.

В гостинной я застала сидящих по разным углам хмурую Нолу и расстроенную Еву. И стоящих друг напротив друга взъерошенного Адама и непоколебимо спокойного Миарона.

Морунец заметил меня первый. Быстро подошел. Осторожно обнял за плечи и расстроенно прошептал:

— Почувствовала? Я старался, как мог, оградить тебя. Надеялся, что успею до твоего прихода найти с сыном общий язык. Но не преуспел, как вижу, ни в первом, ни во втором.

Я не успела объяснить, что ничего не почувствовала, а всего лишь банально подслушала. Из-за спины Миарона раздался недовольный голос Адама:

— Мааам?

Я осторожно выкрутилась из рук Миарона и подошла к сыну.

Совсем взрослый. Вон, выше меня. А глядит обиженно, как трехлетний ребенок, у которого отобрали конфету. Рука сама собой потянулась пригладить встопорщенные, выбившиеся из хвоста волосы.

— Сынок, ближе и роднее тебя и Евы у меня нет и не будет никого. Что касается Миарона, то, похоже, придется искать компромисс.

У Адама буквально лицо вытянулось от моих слов:

— Зачем?

Хороший вопрос. И как объяснить своему ребенку, что я до жути боюсь, что произошедшее сегодня со мною снова повторится. Стыдно, но факт.

Пока я раздумывала как бы поделикатнее все объяснить, за меня ответил Миарон:

— Затем, глупый мальчишка, что Таша сегодня уже прощалась с жизнью! И если бы я не успел вовремя, то ни ее, ни, с большой долей вероятности, меня, уже не было бы в живых!

По мере осознания услышанного у Адама глупо приоткрывался рот. У Евы в глазах застыли слезы:

— Мам, это правда? Ты… — договорить дочь не смогла, у нее перехватило дыхание.

Пришлось признаваться. Чуть помедлив, я кивнула и добавила: