* * *

Вечером я ждал звонка от Егора. Не дождался. На следующий день тоже. Поэтому позвонил сам. Его мама сказала, что он который день ночует непонятно где, приходит с работы, быстро ест и убегает. Я попросил набрать мне, когда появится. Оставил рабочие телефоны, на всякий случай. Сказал, чтоб оставили ему записку, что-ли… Мама сказала, что завтра будет весь день дома поэтому как только он появится — сразу мне позвонит. Видимо, поняла, что какое-то серьезное дело, раз я рабочий телефон оставляю. А мне уже казалось, что идея с ключом вовсе не была такой блестящей…

Егор позвонил на следующий день, на работу, часов в пять, скорее всего приходил со стройки в это время. Я спросил его, дома ли он, получил утвердительный ответ. Сказал, что сейчас перезвоню. Перешел в другую комнату, чтобы поговорить без свидетелей и набрал его домашний телефон. Теперь уже я задал вопрос:

— Ну, что, куда пропал?

Он начал меня благодарить за ключ от квартиры. Сказал, что Катя сказала Илье, что обиделась на него и как будто уехала в общагу. На самом деле она ждет Егора каждый день в квартире на Бардина. Я понял, что они совсем меня не поняли. Поэтому довольно жестко расставил все точки над «Ё».

— Вот как? Ну, поздравляю с началом семейной жизни. Когда свадьба?

Слышно было, что он чуть ли не задохнулся от негодования.

— Ты не охренел? Сам Катю охаживаешь, а жениться мне?

Я спокойно ему сообщил, что со стороны все выглядит немного по-другому. Что он «отбил» Катю сначала у Ильи, потом у меня, в течение полугода они сношаются где попало и вся наша компания об этом знает. Теперь они и вовсе зажили семейной жизнью. Что мне не жалко для друга квартиры, т. к. пока не планирую в ней проживать. Остальным я об этом, конечно, ничего не скажу. Но когда Илья не найдет Катерину в общаге, он выследит её от института, и узнает, где они шоркаются. Тогда ему обратно её уже будет не всучить и кому-то придется взять на содержание. Факт, что не мне. Это, конечно, его выбор, я его уважаю, но по мне так он кажется достаточно сомнительным…

Он растеряно сказал, что не знал, что все знают… Что жениться на Кате не собирается, а трахаются они несколько дней подряд… ну просто потому, что появилась такая возможность…

Тогда я на него заорал:

— Так а какого хера ты творишь? Ты хоть предохраняешься? Или может быть выяснил, когда у Катюши месячные и посчитал, когда относительно безопасно можно заниматься сексом? Ах, нет… А что ты будешь делать, если она забеременеет? На меня или на Илью стрелки переведешь? А если она придет домой к твоим родителям, скажет, что любит тебя — жить не может? А если откажется аборт делать? Кого ты хочешь в свои 22 года — мальчика или девочку? И жену шлюху…

Это был, конечно, уже перебор. Но я хотел, чтобы Егор почувствовал, примерил на себя возможные последствия. Он прочувствовал. Они ему не понравились. Спросил меня, что же делать.

Я снова ответил ровным голосом, что прошу прощения за свою несдержанность. Просто я очень переживаю за него. И за Катю. Да, да и за Катю тоже. Она не шлюха, конечно… А просто дура. Что надо сейчас поехать на Бардина. Трахнуть её очередной раз. В презервативе. И отправить домой, к Илье. Сказать, что здесь встречаться они будут. Но изредка. И не сегодня. Потому, что я начинаю здесь ремонт.

А в личных отношениях… Я сказал, что не знаю, как Екатерина по-настоящему к нему относится. У меня сложилось ощущение, что у неё просто к сексу такое же простое отношение, как у нас, мужиков… Пусть он повспоминает факты, которые про нее известны и сам оценит, насколько это соответствует истине. Признал, что нам такая женщина удобна. Но мы должны её оберегать, если собираемся дальше пользоваться её «слабостью». Сейчас надо дождаться, когда у Катюши наступят месячные. Если они наступят… А нам надо обнулить взаимные претензии и впредь дальше думать головой, а не нижней шляпой.

На том и порешили.

* * *

Он мне позвонил вечером, уже снова из дома. Все прошло, как мы и планировали, даже лучше. Они с Катей приехали в общежитие, чтобы забрать кое-какие Катины вещи. А тут как раз заявился Илья. Егор сделал вид, что он просто «мимокрокодил», а Катя сделала вид, что простила Илью, за якобы сделанное им на последней пьянке.

Я сказал, что про ремонт это была не шутка. Что там можно сделать, раз у меня появились какие-то деньги? Он ответил, что в первую очередь надо разобраться со стенами. Стены, действительно, были ужасными. Они были побелены мелом, с добавлением желтого колера. Видимо, так было модно, в 60-ые и 70-ые годы, когда в квартире жила бабушка. А может, тогда обои было не достать… Егор сказал, что может взять на работе аппарат, которым белят потолки и попробовать им размыть мел. Но грязи будет… Потом можно побелить потолок. Прямо на старую побелку. Она еще выдержит, не станет кусками отваливаться. Если мы решим потолок отмывать, то нас там и похоронят. Потому, что провозимся мы с ним вечность. На стенах можно допустить неровность, потому как обои ее скроют. А на потолке она будет бросаться в глаза. В коридоре и на кухне стены до половины покрашены синей краской. Она достаточно веселенькая, пойдет. Только надо будет её помыть. Выше тоже побелка. Её, естественно, тоже белить. В ванне кафельная плитка, еще вполне приличная. Отмыть и будет как новая. Двери надо красить…

«— Стоп. Стоп. Стоп.» — взмолился я. «Давай на краске остановимся. Останутся деньги — покрасим и двери и окна. Как мы все это сделаем?»

Вопрос, что «тебе надо, ты и делай» даже не обсуждался. Близкие друзья всегда были готовы помочь.

— Ну а чего? Давай в субботу. Позовем Гирсыча, Колю, еще кого-нибудь. Я возьму краскопульт. Спрошу у наших маляров, сколько надо побелки на твою квартиру, вместе со стенами в коридоре. С тебя пиво и пожрать что-нибудь. Краску тоже пока не покупай. Нам бы со стенами разобраться. Потом может быть я её тоже со стройки унесу.