Меня преследовало ощущение, что я нахожусь в каталоге мебельной фирмы в разделе «супер эконом». Окно, кстати, тоже было довольно примечательно, ибо его размеры вызывали уважение: где-то два-три метра в длину и полтора метра в высоту. Не понятно только, зачем шторы во всю стену.

Все не как на Старой Земле. Земля… Родина-мать человечества – его клетка и его же любимая площадка для игр. Словно животные в зоопарке люди были заперты на планете в надежде на то, что в будущем когда-нибудь родится гений, способный спасти от заточения целый вид. На удивление, такой гений нашелся, а вернее сказать, десятки, сотни и тысячи гениев, имена которых подобны именам богов – звучат повсюду в мире людей и являются прямой отсылкой к объекту поклонения.

Меня всегда интересовало, почему же человеку так важно первенство. Давным-давно называли проливы в честь первопроходцев, позже начали называть астероиды и планеты в честь астрономов, теоремы в честь тех, кто их доказал или выдвинул. Неужели желание распространить свое имя в истории так важно для этих людей? Или это животное желание взять первенство среди своего вида? Естественная потребность в размножении, покрытая тысячами слоев культуры?

Гордость – это животное или человеческое?

Невозможно отрицать, что стремление быть лучшим – это неотъемлемая часть жизни и развития. Вся эволюция построена так, что выжить сможет только лучший. Но первый – лучший? Конечно, если это скачки, то утверждение справедливо. Но первый в очереди на повешение – это разве хорошо? На самом деле, исследователи старых времен не сильно отличались от висельников: не повезло: начался шторм – смерть. Не повезло: реагенты оказались с примесями, прогремел взрыв – смерть. Иной случай, быть первым выжившим. Но разве стоит в таком случае увековечивать имя того, кому лишь соблаговолила леди удача?

Гордость – что же это за явление, заставляющее обезьяну радоваться отсутствию взрыва на поле трупов менее удачливых? Хорошо ли, когда человек излишне горд? Едва ли. Хорошо ли, когда человек лишен гордости? Тем более. Почему тогда во главе «хороших» у людей стоят индивиды, затмившие своей гордостью остальных – все те же счастливчики, вчера молившиеся о спасении, а сегодня хвастающиеся открытием? Дело даже не в том, что горы нужно как-то называть – многое оставлено в памяти человека в виде красивого слова или свойства самого предмета, а не имени любимца фортуны. Быть гордым своей работой – это нормально, но быть гордым случайностью – совсем нет. Кто-то скажет, что открытие тех или иных законов мироздания – это и есть работа, а я вспомню сказку про Ньютона и яблоко.

Надо было быстренько привязать ключи и пропуски к чипу, что я и сделал.

За все то время, что я плутал по «переходам», я прилично устал, да и время на часах уже приближалось к полуночи по времени Нью-Йорка. «Надо ложиться спать» – подумал я, и, не раскладывая вещей, присел на край кровати. На удивление, я не был уставшим, лишь логическая цепочка «много ходил – устал – спать» говорила о том, что пора хорошенько отдохнуть. Может, это была иллюзия, открытие второго дыхания – неизвестно. Привстав, я начал снимать штаны. Днем я считаю интервал от пробуждения до сна, даже если при этом просыпаюсь вечером, а засыпаю утром. Так удобнее многим людям.

Скинув кое-как оставшуюся одежду, я «упал» на мягкое ложе и придвинулся ближе к стенке, чтобы уложиться на кровати в полный рост. Укутавшись, я начал снова волноваться о предстоящем: «Вдруг я попал в западню? Вдруг меня обманывают, и я буду работать вовсе не так, как было обещано? Вдруг вся станция сгорит или люди погибнут?» – и прочее, что мозг любит твердить себе в постели, когда, казалось бы, пора заканчивать мыслительную активность. Повернувшись на бок, я уставился в окно, а, вернее, в шторы. И в этих шторах я потерял нить размышлений, пришло спокойствие: буквально через минуту меня уже страшно одолевал сон, а еще через короткое время я потерял все силы, чтобы держать неподъемные веки открытыми.

Проснулся я почти что ровно через шесть часов с мощным приливом сил. Казалось бы, на новом месте всегда спать неудобно, но сегодня я получил удовольствие от сна, если можно вообще так сказать. Причем сновидений у меня совершенно не было – оно и понятно, я спал очень крепко из-за утомления вчера.

На часах было 6:51, за окном то и дело ходили люди: и не понять, каковы они. Конечно, я говорю о достатке. Наверняка, многие из них такие же, как и я – бедные новички в этом месте, ухватившие карточку в счастливую жизнь, а могли быть видные богатые ученые, приехавшие сюда на одну командировку – налаживать какое-то оборудование или проводить лекцию для «деревенщин» со станции. Но с другой стороны, какая разница здесь, кто какого достатка, если у всех одинаковые возможности? Корабль тут не используешь, автомобиль не купишь, недвижимость тоже. Купить себе дорогую одежду – возможно, но здесь нет экстраординарных костюмов – гламура и света софитов тут почти что нет. Обставить квартирку, наесться вкусно – все это возможно, наверняка, даже уборщику.

И все эти люди, будучи равны по своим достаткам, равны в праве на труд. Глядя на идущих по улицам людей, я не вижу ни одного, кто был бы похож на безработного. Такие не торопятся, взгляд у них другой, да и сомневаюсь, что их бы здесь содержали слишком долго.

В тот момент у окна мне было действительно хорошо: словно в свои любящие объятья меня взяло тепло, контрастирующее с тем, что было на центральной станции. Однако, до уюта было далеко – интерьер мне хоть и приглянулся, но я хотел совершенно иного. Отойдя от окна, я достал из своей одежды записку, которую мне дала женщина снизу. Аккуратным, но в чем-то неуверенным почерком были написаны советы на первое время вроде некоторых маршрутов и адресов (зачем только, если есть ДР?). Ничего особенного, но еще было написано, что мой номер – теперь действительно мой. Моя квартирка. Моя собственность в каком-то смысле. По началу я не поверил, но потом как-то смирился с этим. Так или иначе, за подписанный контракт на 3 года работы я получил первую недвижимость в своей жизни. Из особенных советов был еще один: «Пожалуйста, заходите ко мне почаще – это в ваших же интересах.» – неужели ей не хватает внимания? Вряд ли.