– Решили сменить стиль? – дружелюбно улыбаясь, спросила миссис Кинг, глядя на новую футболку Элиота.

Мишель сидела напротив Элиота в коричневом кожаном кресле. У нее были буйные каштановые кудри с медным отливом и паутинки морщинок возле смеющихся голубых глаз. Женщина уже миновала пол столетия, но еще сохраняла свежесть лица и бодрость духа. Она напоминала Элиоту какую-то актрису, но он не мог вспомнить какую.

– Я сегодня какой-то рассеянный, – признался Элиот. – Проснулся в обед, пролил на себя кофе и пропустил свой электропоезд.

– Вы все равно подоспели вовремя, – заметила психотерапевт.

– Пунктуальность – одно из немногих моих хороших качеств. Было бы обидно ему изменить.

Элиот разместился на кушетке сидя – предварительно поправив покрывало так, чтобы на нем не было ни единой складки, – и облокотился спиной о стену, к которой та была приставлена.

– В вас море приятных качеств! – возразила Мишель.

– Ваши слова продиктованы вашей специальностью или вы действительно так считаете? – съязвил Элиот. – Можете не отвечать, – он махнул рукой. – Если первое, вы солжете.

Женщина только улыбнулась в ответ.

На журнальном столике перед кушеткой в хаотичном порядке были расставлены фигурки слонов из эбенового дерева. Элиот знал, что Мишель намеренно разбросала их перед его приходом, чтобы испытать его. Его тянуло расставить слоников в круг или в ряд, но он сдержался и лишь нервно постукивал пальцем по колену.

– Как ваши компульсии? – осведомилась Мишель.

– Я реже мою руки. Вчера, возвращаясь домой с работы, я держался за поручень электропоезда. Когда вышел из вагона, сразу же полез в рюкзак за антибактериальными салфетками, но отдернул себя и стерпел. Других прогрессий пока нет.

– Всё еще считаете цифры?

– На этой неделе было тридцать семь троек, двадцать одна пятерка и тринадцать единиц.

– Вы верите, что это поможет вернуть воспоминания?

Элиот ответил молчанием. Он полез в рюкзак и достал дневник болезни. Мишель с любопытством за ним наблюдала.

– Дышу, грудь ядом наполняется… – неуверенно зачитал мужчина.

Миссис Кинг молчала, а Элиот продолжал. С каждой строчкой его голос обретал твердость.

– Вы сами сочинили? – спросила миссис Кинг, когда Элиот закончил.

– Нет. Мне это приснилось прошлой ночью, – солгал он.

– Что еще вы запомнили?

– Этот стих читала девушка со сцены театра. Маленький театр. Всего несколько десятков стульев. Я был один в зале. Запомнил картину на заднем фоне. На ней было чудовище с человеческим лицом, но бараньими рогами. За его спиной были крылья, напоминающие ласты. Лицом к нему, но спиной к смотрящему, стоял другой мутант. Можно было увидеть лишь то, что он трехглав и в руке держит скипетр. Остальных деталей не запомнил. Лицо девушки успел разглядеть подробнее. Волосы короткие, коричневые. Лицо светлое. Романские черты лица. Похожа на испанку или итальянку. На Сальму Хайек или Монику Беллуччи, но глаза не карие – сапфировые. Внешность полна контрастов. Возможно даже какие-то арабские корни, но лицо и глаза светлые.

– В сновидениях сложно достоверно разобрать лица, – заметила психотерапевт.

– И еще у нее был шрам от ожога на правом предплечье.

– Вам знакома эта девушка?

– Нет, – ответил мужчина.

– В прошлый раз вы говорили, что вам докучают часы и вы даже подумываете их снять? – удостоверилась миссис Кинг.

– Да. – припомнил Элиот.

– Могу предположить, что ваш сон продиктован тем…

Она не успела договорить, так как на ее столе завибрировал телефон. Женщина нажала на боковую кнопку, отключив звук сигнала.

– Прошу прощения, – извинилась Мишель и, смахнув экран вверх, включила «режим полета».

– Итак. Думаю, ваш сон продиктован нетерпимостью к часам, ведь «метка зверя на руке кольцом», в стихотворении, я полагаю, является отсылкой к воидам. Многие верующие всерьез полагают, что умные часы – изобретение сатаны и отказываются внедрять под кожу магнит. В вашем подсознании это суеверие вылилось в такую стихотворную форму.

– Я впервые слышу об этом суеверии, – возразил Элиот. – Стало быть, сон нужно трактовать иначе. Возможно, он – воспоминание?

– Тогда вы в самом деле могли видеть эту пьесу. И девушку. Ведь сознание не может воспроизводить ранее не виденные образы.

– Должен признаться, лицо девушки мне знакомо, хоть я и не могу ее вспомнить. Ее образ давно мелькает у меня в голове.

– Вы не рассказывали об этом прежде, – нахмурилась Мишель.

– Я считал это пустяком. Думал, это никак нам не поможет. Но теперь ее лицо в совокупности с пьесой показались мне важной зацепкой.

– Элиот, впредь рассказывайте мне обо всех «пустяках». Таблетки вы не пьете, к гипнозу обращаться отказываетесь, умалчиваете какие-то детали. У вас серьезное заболевание, одними терапевтическими беседами не обойтись. Любая мелочь может привести нас к разгадке.