Она права, конечно. Так, Лина! Хватит дергаться. Твои друзья делают все возможное, хотя вовсе не обязаны. Вот и ты займись делом!

И я занялась. Это даже помогало. Я видела, как обломки, обвязанные веревками, отходят, освобождая проход. И еще не знала, какие испытания ждут меня и Нико в открывавшемся темном пространстве.

* * * * *

— Мадам, не прошло и двух часов, как завал разобран, — сказал Этьен, причем таким взволнованным голосом, что я даже не стала нервничать или шутить.

Ведь, кроме «поздно» или «рано», не менее важно было, «удастся» или «не удастся».

Путь в коронационную башню был открыт. Точнее, как мне объяснил по дороге Нико, в подземное святилище, вырубленное в скале в какие-то древние времена. В моем мире, о котором в эти страшные и напряженные часы я почти не думала, в таких местах устраивали бомбоубежища.

Башня, которая когда-то возвышалась над тайным храмом, обвалилась очень деликатно — лишь несколько обломков упали на каменный пол. Некоторые были величиной с чемодан, другие — с платяной шкаф. Но они все показались мне мелочью в этом огромном подземном зале.

Конечно, я поняла это, лишь когда лепесточники по приказу Этьена поставили на камни фонари без крышек, укрепили факелы. Я чуть не крикнула «идиоты!», но сообразила, что мы отделены от враждебных глаз гранитной и глиняной толщей.

Зал наполнялся светом, а моя душа — тревогой. Пока пробивались через завал, я совладала с нервами. Теперь же было другое чувство — ощущение присутствия мощной, беспощадной силы. Как будто ты стоишь между оголенными проводами ЛЭП. Так-то стоять безопасно, но только сделай неверный жест — и твой пепел рассыплется, не коснувшись земли.

Когда зал осветился, я поняла, что одна из стен абсолютно черная, до блеска. Когда-то в музее видела кусок каменного угля — вот тут такой же цвет.

— Алина, — сказал Этьен и я поняла по его голосу, что он ощущает то же самое, — принцу нужно умыться.

— Может, еще и ванну принять? — скептически осведомилась Магали, но ее голос явно свидетельствовал о том, что и она — между проводами. — Нам воды может не хватить.

— Он прав, надо все по порядку делать, — сказала Франсю.

Через пять минут в ее руках была небольшая лоханка. Лепесточница поставила ее на камень перед Нико и сказала: «Умывайтесь», первый раз обратившись к маленькому принцу на «вы».

Мальчишка кивнул и разделся до пояса. В факельном свете он напоминал цветок — тонкий белый стебель с белым бутоном-головой. Нагнулся, умылся. Глядя на выступавшие позвонки и лопатки, я забыла все свои недавние страхи, утонувшие в жалости. Что не помешало мне порыться в мешке с нашим скарбом и протянуть ему чистую рубашку, купленную после одной из последних сделок с почками.

Нико поблагодарил, оделся. Причесал рукой мокрую голову. И тихо сказал:

— Я готов.

Он взял золотую лопатку и вытянулся напротив черной стены, как солдат почетного караула.

— Алина, отойдите, пожалуйста, — произнес Этьен почти умоляющим голосом, — за черту.

Пригляделась — как я раньше не увидела? Мой маленький принц стоял в середине полукруга, выложенного золотой плиткой. Пришлось отступить еще дальше от стены, только сейчас осознав, насколько она страшна.

Я до этого боялась? Ни фи-га! На одну секунду ощутила себя мамочкой в зоопарке, когда ребенок уронил машинку в бассейн с белыми медведями и туда полез. Даже не поняла, сумела ли сама устоять на ногах, не бросившись к маленькому принцу, или меня удержали.

Сердце хотело выскочить. Уши заложило. Поэтому звонкие, четкие слова слышала через раз. Даже не всегда разбирала, что говорил Этьен, работавший суфлером.

— Я пришел сюда по древнему праву, чтобы именоваться Хранителем этой земли!

…

— Я — почва этой земли. Я — в каждом стволе и в каждом стебле. Я вода для нее и огонь для нее.

…

— Я — ветер этой земли, несущий дождевые облака. Я — вода для высохших нив и садов. Я — тепло для озябшей почвы.

— Ой, сейчас лопатка раскалится, — шепнул Терсан.

Блин, зачем напомнил! Пока мы ждали окончания земляных работ возле завала, я дважды услышала про похождения Этьена и про то, что ждет моего Нико в этом проклятом подземелье. Рационально даже обиделась: лучше ничего бы не знала, как не знаешь подробностей медицинской процедуры. И тут же себя изругала — не стыдно, так прятать голову?

Теперь это не имело значения. Я смотрела на белый затылок, будто пыталась дотянуться до него рукой, стоя за десять шагов…