— За… за двадцать или тридцать монет.

— А за сколько ты продашь ее мне?

— За одну монету, — прошептал побледневший парень.

Я кинул золотой кругляшок. Габош немного поползал за ней по полу, нашел, поднял и начал рассказ.

— Я приютский, из того приюта, что был в королевском дворце. Попал туда за неделю до того, как умер Маленький тюльпан. Вы понимаете?

Я кивнул. У наследника короля были разные прозвища.

— Я с ним не общался почти, видел в столовой. А неделю назад, когда мы носили раненого капитана к лекарке, увидел мальчишку. И вот не знаю, может, ошибаюсь… Но он похож.

Габош продолжал бормотать.

Я молчал, стараясь успокоиться. Во-первых, дураку — жить, тайна, которую он хотел продать, не касалась Ночного Братства. Только вот стоила она не двадцать монет, а раз в десять больше.

Во-вторых, что делать мне? До этой минуты мальчишка казался прикрытием, отводом глаз у странной дамочки. Хотя мальчишка породистый, я мог бы сам заметить. Пожалуй, сначала стоит на него поглядеть самому. И чем меньше будет попутчиков в этой истории, тем лучше.

И нельзя оставить без наказания дуралея.

— Габош, — сказал я, вставая со стула, — напомни клятву, которую ты дал, вступая в Братство.

Парень заикался, запинался, но вспоминал относительно складно. Когда он дошел до слов: «И делить с Братьями свою добычу», я остановил его.

— Ты понял, что понес добычу на продажу, не поделившись?

— Да, — кивнул Габош.

— Это не последнее предупреждение. А единственное.

Я выхватил клинок. Мне хватило двух секунд — Габош даже толком не вскрикнул, а просто скривился от боли, озираясь — куда делось его левое ухо.

Я отвернулся, обтер клинок и вызвал лейтенанта.

— Помоги ему, чтобы обошлось без лекаря.

АЛИНА

Вообще, сажать тюльпаны несложно. Ямка в три глубины луковки, конусообразная, на дно немного — совсем немного — удобрений и чуть соломы, чтобы будущий цветок не проваливался слишком глубоко. Если луковица подпортилась — срезать больное место, присыпать углем. Поливать в меру, при нормальных дождях — вовсе не лезть, само впитает сколько надо.

Подходящее время года опять же. Хотя в этом королевстве кривых цветов, как я выяснила, почти вечная весна. Ну, раз весна, значит, тюльпану самое место.

Было бы удивительно, если при соблюдении всех условий нормальный цветок не проклюнулся бы. У меня это просто в голове никак не укладывалось.

И что же? Я оказалась права!

Один, два, три, пять, семь… все семь луковиц! В смысле, семь нежно-зеленых стрелок среди слегка рыхлой прогалины, в одну линию, аккуратно и стройно. Ура? Ура!

— Это что? — Жаркий шепот возле уха едва не заставил меня клюнуть носом в свежую грядку.

Слава всем тюльпанам мира, сразу дошло: это Нико, а не кто-то посторонний и даже не наши лохматые лепесточники.

— Никогда не подкрадывайся ко мне со спины, — едва отдышавшись, выдавила я. — Пожалуйста.

Но, кажется, мои слова пропали впустую, потому что его мелкое высочество меня не услышал. Да он и дышать забыл, во все глаза таращась на проросшие будущие цветочки. Вот натурально замер как мраморная статуя, даже тонкое горлышко в вырезе мешковатой хламиды не шевелилось.

— Нико! — окликнула я жертву цветочного гипноза, а когда не помогло, потянулась и постучала его ладонью по спине.

Мальчишка вздрогнул, ожидаемо поперхнулся воздухом и закашлялся до слез.

Пока я усаживала дите под куст и успокаивала, взгляд упал на кошачью морду, маячившую среди листы. Выражение у нее было наполовину хитрое, наполовину виноватое. Короче говоря, такое, что я сразу догадалась:

— Ах же ж, мелкий шпион! Это ты его привел? Зачем?!

— Не ругай Паши. — Нико наконец-то прокашлялся, но голос все еще звучал сипло.

И порядком ошарашенно. Я уже не говорю про глаза, которые на худющем личике казались теперь ненормально огромными. Ни дать, ни взять — сбежавшая с экрана ноутбука анимешка.

Воспоминание уже привычно царапнуло душу глухой тоской и я поспешила прогнать его подальше. Жить надо здесь и сейчас. Особенно когда возле грядки нарисовалась слишком заинтересованная проблема.

Нико окончательно пришел в себя только после того, как Паршивец вылез из своего укрытия, забрался к нему на колени, обмурлыкал и тщательно вылизал шершавым языком мальчишескую физиономию. А когда он очнулся, я чуть было не потеряла свою с таким трудом обретенную клумбу.