— Яков Тадуешевич, мы знаем, что Вы были против занятия Номов, как и против осады Седьмой Цитадели. Каковы ваши предположения и предложения на сейчас?

Человек, сидящий на стуле, отвечает как по шпаргалке. Было видно, что этот вопрос он задавал себе не раз и не два, за трое суток их анабазиса, и ответ, выстраданный и вымученный, у него есть.

— До этого момента все наши действия были ответом на действия или Ордена, или неизвестной стороны, пытающейся развязать войну. Все наши действия были логичными в той степени, насколько может быть логичным ответ, а потому — предсказуемыми.

— Следовательно?

— Следовательно, СЕЙЧАС наш ответ должен быть нелогичен, неправилен, непредсказуем. Нужно поломать игру сектантам.

— Каким образом?

— Мир. Мир прямо сейчас и любой ценой. Мы приносим извинения, мы готовы к миру, мы не хотим войны. Нам нельзя следовать так, как они ожидают. Этим мразям мы должны давать любые обещание и извинения. Вешать мы их будем потом. А сейчас нам нужен мир с ними, по той простой причине, что им нужна война.

Люди шумят. Их немного, но тех, кто их слышит за стенами куда больше.

— Яша, ты понимаешь что говоришь? Ведь Кротов был твоим родственником. Дальним, но родственником. И сейчас у них твоя племянница. Мы не можем пойти на это. Мы потеряли около ста человек. Каждая семья в городе кого-то недосчиталась — мужа, отца, брата

— Знаю. И они, боюсь, тоже знают. И на это рассчитывают.

Люди шумят, люди совещаются, и не могут прийти к единому мнению.

Человека приглашают на совещание старост спустя несколько часов. Сон — одно из самых недорогих и действенных лекарств, и выглядит человек куда лучше, чем несколько часов назад.

Яков Тадеушевич, мы решили, что раз Ваша группа единственная, которая не понесла потерь, смогла организованно отступить и даже нанести некоторые потери противнику, то…

— То?

–  Сейчас Седьмая Цитадель блокирована группой Румянцева. Блокирована очень плотно.

— Почему не взята штурмом до сих пор?

— Тому есть целых три причины. Во-первых — в заложниках у Иерарха Седьмой Цитадели все еще находится ваша племянница, и моя, кстати говоря.

Во-вторых — ресурс наших стволов, запас ядер и пороха — ограничен, и мы изначально планировали их использовать при штурме Обители Веры. А стены там — довольно таки толстые и из мягкого вязкого материала — расколоть их будет сложно. И поднимаются они одна за другой. А еще ров. И разбросанный чеснок у стен. Короче — примитивно, преодолимо, но потребует жертв, и немаленьких.

— А как же вы тогда собирались взять логово Домиция?

— А это и есть третье. Там много лишнего народа, а Саша подкинул нам идею, как их можно расколоть. У нас ведь тоже есть заложник. Пленный. И довольно ценный.

— Эта идея правильная и логичная?

— Ну, в принципе, да.

— В этом случае она мне уже не нравится.

— Тогда Вам стоит поспешить туда. Думаю, опытный советник ему не помешает. А вопрос — что делать, предлагаю отложить до прибытия Румянцева.

И тот, кто единственный вывел свою группу без потерь из мышеловки сектантов — поспешил

Но все равно опоздал.

Окрестности 7-й цитадели.

29 июня 55 года Эры Пришествия Пророков.

Ему было плохо. Нет, можно было придумать кучу красивых слов и эпитетов, сказать, что он чувствовал себя словно сброшенным со скалы, размазанным в лепешку и других красивостей. Но ему было просто очень плохо, — так, как никогда еще до этого не было. Нет, он и раньше терял близких — деда, такого умного старого деда, мать, маленького братика, отца. Но их забирали старость и болезни. И то была жизнь, обычная мирная жизнь, в которой, как говорил их священник отец Игнатий, Бог давал и Бог призывал. Но сейчас! Он потерял свою двоюродную сестру, совсем еще девочку, которой едва исполнилось 20 лет. И в ее смерти была и его вина — его, командира экспедиционного корпуса Технограда Ивана Румянцева.

Это должен был стать неплохой размен. Лия пошла с посольством, буквально напросилась в поход, который должен был стать….нет, не легкой прогулкой, а скорее интересным этнографическим исследованием. И вот теперь она у черных — единственная из заложников, кого тогда не вывели на стену. А этот парень — у них. И все можно исправить. По крайне мере это будет честный обмен — поменять простого полубрата, который приходиться незаконнорожденным сыном этой твари на его двоюродную сестру.

Затем можно будет договориться об обмене убитыми во время неудачного ночного штурма.

Затем предложить покинуть обреченную крепость женщинам, детям и раненным, — под свои личные гарантии.

А потом и всем остальным — кто захочет уйти.

Одним словом — втянуть врага в переговоры, и раскачать его.

Так он считал утром, а сейчас, вечером, — вечером он выл в своей палатке, кусал пальцы до крови и рвал на себе волосы. Ибо он познал свинцовый вкус несвершения, неудачи. Он не сумел понять противника, недооценил его и поплатился. Нет! Не он поплатился — не он! А его двоюроднаясестренка. Они убили женщину! Да какую женщину?! Девочку 20 лет, едва успевшую познать мужчину.