Благодаря стараниям паренька, Роззи смогла дожить до семнадцати лет. Он помогал ей, помогает мне. Значит в будущем, я помогу ему. Совсем не сказка вокруг. Будет очень тяжело. Но я смогу.

Впоследствии, эта фраза станет мантрой, позволяющей не опускать руки в любой ситуации.

– Привет, – тихо шепчет Вилли.

Медленно опускаю ресницы, на миг, прикрыв глаза. Сил говорить нет. Тошнит. Вилли пахнет не розами. Хотя сам он, вроде чистый, кроме волос. Одежда же выглядит, будто ее не стирали со дня пошива.

Дышать стараюсь через раз. Но рвотные позывы дают о себе знать. От телодвижений спина начинает болеть еще больше. Там полосы от плети, как говорила мелкая Роззи при знакомстве. Следы на спине ужасно пульсируют. Слезы неконтролируемо оставляют мокрые дорожки на щеках. Скрипят зубы. Мои.

Вилли понял все не так.

– Потерпи, Роззи, – шепчет он. – Зелье, конечно, на вкус так себе, как тухлые яйца болотной жмыхи. Зато действенное, сам варил!

Мысленно закатила глаза. Кто такая болотная жмыха? Откуда он знает, каков вкус ее тухлых яиц? Хотя нет, не хочу ничего знать. Хочу, чтоб перестало болеть. И о чудо! На спине постепенно снижается градус пекла. Действительно, действенное.

– Вигмар совсем озверел. Перед разговором с тобой, он смочил плеть в растворе огнянки из личных запасов. Заживать теперь будет долго. Шрамы останутся. Хозяин запретил помогать тебе, лечить. Если узнает, шкуру спустит…

В голове выплыло воспоминание. Огнянка – редкая трава, препятствует заживлению ран, блокирует магическое воздействие на область попадания. Допускаются только не магические способы лечения. При попадании в раны, после долго процесса заживления, остаются уродливые шрамы. Свести практически невозможно.

Все веселее и веселее.

Тут бабулька, увлеченная бормотанием, увидела, что пациент ожил. Старческие глаза смотрели с неверием. Столько надежды и счастья плескалось в них. Никто и никогда так не смотрел на меня. Бабулька заплакала от облегчения, присела на пол и, обхватив мою руку, уткнулась в мою ладонь лбом.

– Девочка, моя! Счастье мое! – торопливо шептала она. – Как я рада, что ты очнулась! Думали, сгинула. Три дня лежала в горячке. Вигмар все настойки забрал, запретил лечить! – она подняла лицо и взглянула в мои глаза. – Борись, душа моя, борись! Ты сильная, не сдавайся! А мы поможем, чем сможем. Не долго осталось. Меньше года!

Мне было стыдно. Что меня тошнит от запаха этой старушки. Что я не ее горячо любимая девочка. Что я не могу облегчить ее страдания. Бабулька тоже была со следами побоев. Оказывается, я ее тоже любила. Это была старая няня Роззи – Маргарет. Она как могла, оберегала девочку, часто отдавая последнюю еду ребенку, принимая наказания на себя.

Слезы полились из моих глаз. Меньше года. Это фраза, почему-то не давала покоя. Додумать не успела. В коридоре послышались тяжелые шаги. Вилли торопливо выкинул в окно сосуд из-под зелья и повернулся к входу всем телом. Маргарет вытерла слезы и встала, загородив собой. Ничего не было видно, я лежала ногами к окну. Вход был сзади меня.

Удар двери об стену, и в комнатку, как щупальца осьминога, вползают новые запахи: алкоголя, перегара и табачного дыма. Два шага, передо мной возвышается Вигмар собственной персоной. С легкостью вытолкал старушку из комнаты и там, судя по звукам, ее увели.

Испуг в глазах опекуна исчезает быстро. Он с удовольствием смотрит на мое лицо и его губы растягиваются в мерзкой ухмылке.

– Не подооохла. Хорошооо. На долго запомнишь. Если откажешься выходить за меня замуж, забью так, что уж наверняка сдохнешь. Перед этим, чтоб помучалась, отхожу друга твоего и няньку. И всех детей. А может и стариков, если не устану, – его глаза горели фанатичным блеском.

Вигмар когда-то был единственный из семьи матери, кто не отвернулся от нее после замужества. Часто приходил, дарил подарки, улыбался и был сама любезность. Только глубоко в его глазах пряталась злость. Родители не видели этого. А маленькой девочке не верили, считая, что она боится его из-за большой копны кучерявых волос, темных глаз и огромного роста. Когда-то статный и могучий, ныне обрюзгший и ссутулившийся, он стоял, глядя на меня с превосходством. Вся привлекательность лица утонула в количестве спиртного. Волосы поблекли, щеки лоснились, лицо прибрело красный оттенок. Глаза все также ярко горели. Только злость теперь не пряталась на дне. Она была хозяйкой.

Я вспомнила, что он был дальним родственником. Без имущества и будущего, жил, как пивка, за чужой счет. Но нюх на деньги у него был отменный. Именно его в спешке назначили опекуном, после смерти родителей. Семья матери не успела прибрать Роззи к рукам. Было не известно, что хуже.

Мой взгляд показался ему не достаточно измученным. Он быстро нагнулся, разорвал рубаху на спине и болезненно надавил пальцами. Вилли дернулся в нашу сторону, но был отброшен одним мощным ударом, стукнулся об стену и свалился на пол мешком.