Почему все это со мной?

Почему так несправедливо?

С малых лет я была не как все. Слишком серьёзная, говорили родители.. Слишком заносчивая, считали соседи.. Слишком странная, считали друзья.

Мы отличались. И они все это чувствовали. Но не могли объяснить.

Потому, что я видела. Но считалось, что видеть в нашем мире не умеет никто.

Уверена, это скрывали. Больше всех сами видящие. Или их хозяева. Если они попались.

А видела я будущее. Свое и частично тех, кто был рядом, так или иначе, имел связь со мной.

Родители держали лавку в столице.

Не бедствовали, но и не на золоте ели. Каждый день упорный труд. Отца, матушки и мой. Золотых на помощников не было. Все сами. В столице что-то лучше, что-то хуже.

Больше возможностей продать товар по хорошей цене, постоянные клиенты. Заносчивость аристократов, ущемление простых горожан, поборы.

Родители не знали, но всю свою не долгую жизнь я оберегала их. И любила. От всей души и каждый день.

У меня не было времени быть приветливой с пустыми людьми, медлительной, озорной. Я старалась успеть, как можно больше.

Помочь родителям, найти хороших партнёров, на долге время. Отвадить не чистых приятелей и подруг. Помочь заработать впрок. Ведь горе мешает торговле, а есть хочется всегда. Особенно в нашем страшном городе.

Мне отчаянно надо было успеть сходить на уличный праздник, прочитать хоть немного книг великих, узнать радость дружбы, съесть баснословно дорогие, но не менее вкусные сладости. Увидеть и услышать менестреля, покататься на качелях, встретить рассвет. Пробежаться в поле. Держать за руки родителей. Чувствовать их тепло. И сохранить все эти дорогие воспоминания.

Ведь я не доживу до 20ти. Не состарюсь, не выйду замуж, не стану матерью.

Будущее изменчиво. Но судьба, к сожалению, постоянна. Я пыталась менять. Менялись обстоятельства, но не итог.

Картинки будущего пролетали у меня перед глазами, как листья летят по ветру. Иногда я вставала по среди улицы, иногда прекращала работу или разговор. Никто не знал.

Внешность моя была наказанием. Слишком красивая. К моим 11 годам все было готово к уходу.

В последний вечер крепко обняла мать, отца, написала прощальные письма. И ушла на встречу к Вигмару. Умерли родители Роззи. Не в моих силах было предотвратить их смерть. Колесо будущего начало свое вращение.

Я знаю, что сгорю.

В нашем городе девушки выходят замуж рано. После войны жить тяжело. Меня возжелает граф, или партнер отца, или начальник стражи. Итог один. Любящие родители не отдадут любимую дочь. И умрут. Или сожгут лавку, и они умрут от голода.

А так, умру я. Они будут горевать, но жить.

Вигмар быстро забрал меня с улицы, отбив у пьяных господ. Сначала хотел продать, как рабыню. Но я рассказала о своём даре. Доказала в деле. И он спрятал меня. Впоследствии постоянно заставлял обращаться к дару. Это сжигало изнутри, отнимало жизненные силы и здоровье. Вигмару было все равно.

Это я подсказала ему стать опекуном. Прибежать к королю первым, обставив семейку заносчивых лекарей аристократов.

Там у Роззи не было будущего. И она не смогла бы мне помочь. А я хочу счастья. Пусть не долго, пусть.

Я подсказала купить Вилли. У паренька смерть стояла за спиной. Почему бы не помочь.

Мой дар говорил, куда вкладывать деньги, куда нельзя. Дар толкал меня на этот путь, туманно намекая, что Роззи мне поможет прожить подольше и под конец осуществит мою мечту. Как? Как эта слабачка сможет мне помочь? Только и умеет реветь и размазывать сопли. Все ее геройство – тайком лечить слуг. Почти сломалась. Вигмар умеет быть жесток. Мое тело это знает по опыту ...

Я стояла у окна и предавалась воспоминаниям. Дверь с грохотом открылась.

Мой хозяин пришёл.

9. Первое столкновение

Проснулась в своём каменном чулане все в той же вонище. Постоянство – признак качества. Интересно, только на этих метрах все плачевно, или по всему периметру поместья?

Фокусы с моими дарами в подсознании принесли свои плоды. Спина болела, но терпимо. Стрелка на шкале здоровья переползла с пометки «овощ, пускаю слюни» к состоянию «все болит, но жить можно». Я могла ворочаться на своём шикарном ложе. Колючая солома делала потрясное иглоукалывание.

Очень хотелось в туалет. Надо было встать и найти это священное место. Вариант делать дело под себя даже не рассматривался. Шевелиться было невероятно больно, но я могла это делать, в отличие от предыдущего пробуждения. Стирая зубы от напряжения, злясь и матерясь про себя, пыталась сесть. Такое простое движение стало подвигом. Но нужно было встать и доползти. Пока я совершала потуги, пришла Маргарет. Ее красноречиво поднятые брови ясно давали понять, на сколько старушка удивлена тем фактом, что я могу двигаться.