А тут эмоциональный отклик! Вот это открытие! Если Аарону удастся представить доказательства существования такой музыки на ученом совете – это будет гигантский прорыв в сфере изучения эмоций! Ну и, конечно же, Аарон станет самым известным и влиятельным воином-ученым!

– Давай посетим шестимеров. Вот уж не ожидал, что они умеют воспроизводить эмоциональную музыку.

Симбионт перенастроил Аарона на вхождение в шестимерное пространство. Вокруг все тут же изменилось. Планета причудливо окрасилась. Солнце подмигнуло – его излучение сместилось из одного видимого спектра в другой. Жители – многомерные абстракции, лениво перетекли с одного места на другое, освобождая площадку для приземления ученого и демонстрируя гостю лишь одно свое физическое воплощение в качестве неудовольствия.

Аарон уселся на освободившееся место, подняв облако пыли. Прислушался.

Да, определенно это музыка! Но какая!

Аарон продолжил прислушиваться, слегка наклонив набок голову. Странный ритм. То акцент на слабую долю, то на сильную. Мелодия плавная и печальная. Аарона так и подмывало начать медленно раскачиваться в такт. Но он удержался – не пристало великому ученому поддаваться воздействию какой-то там музыки!

– Появилась возможность перевода.

– Слушаю, Лупоглаз.

– Ты прекрасная и неповторимая! Почему не даришь мне восторг любви? Почему не принимаешь подарки мои? Почему не веришь моим обещаниям? Или ты веришь обещаниям другой особи мужского пола? Не верь его обещаниям! Верь моим!

Аарон хмыкнул:

– Сам-то понял, что за перевод получился?

Симбионт чуть выступил вперед и снова втянулся в руку. Это означало, что он сделал точный перевод и сомнения в его правильности неуместны. Так что даже слова и мысли не стоит тратить на своего глупого хозяина. А если и не нравится перевод, то пускай впредь Аарон сам расшифровывает все неизвестные звуковые модуляции.

– Ну хорошо, не обижайся! Мне не очень понятен смысл слов «восторг любви». Восторг – это, похоже, эмоция из разряда положительных, подраздела эйфорических. А вот что означает слово «любви» мне не совсем понятно.

– Думаю, что нужно переместиться в трехмерное измерение, – соизволил подать голос симбионт.

– Почему? Сейчас звуки слышны гораздо отчетливее, чем когда мы были в своем, пятимерном, мире.

– Я провел анализ данных по нескольким измерениям и выбрал то, где не только звуки стали более отчетливыми, но и проявилось изображение.

– Хорошо, давай.

Аарон закрыл глаза и расслабился. Ему очень нравились перемещения в трехмерный мир. Увеличение и уменьшение вибраций тела вызвали легкое приятное головокружение и возбуждение. А прикрепившись к носителю, можно, вдобавок ко всему, подпитаться различными психоэнергиями.

Больше всего Аарону были приятны энергии страха, жалости, гнева.

Симбионт нашел родственные вибрации в трехмерном мире, настроился на них и плавно пристыковал Аарона к телу временного носителя. Это было довольно опасно, но понижать вибрации рона было куда опасней. При пониженных вибрациях тело приобретало большую плотность и массу. А на планете трехмеров была ужасающей силы гравитация.

Так что пришлось бы постоянно заниматься регенерацией поврежденных участков тела и на исследования времени практически не осталось бы. Да и появление инопланетянина могло вызвать переполох среди аборигенов. Для трехмеров время было линейной величиной. А музыка слышалась из того времени, когда еще не наступил момент контакта с ронами.

Когда началось очередное сокращение, Линда поначалу испугалась – на какие средства она будет жить без работы? На те копейки, которые полагались безработным, нечего было и думать прожить! Горевать долго девушка не стала – это не в ее характере, а купила два часа доступа на сайт с предложениями о работе.

Среди объявлений она наткнулась на сообщение, что требуется оператор эфира на радиостанцию. А почему бы и нет? У нее прекрасное музыкальное образование, с компьютером тоже в ладах. Линда позвонила и записалась на собеседование.

В студии ей дали прочитать заковыристый текст в микрофон, потом рассказали про зарплату и когда приносить диск с данными для бухгалтерии.

Вот так легко и просто Линда очутилась на радио «Эфи-3». Там она научилась составлять плейлисты, сводить музыку в эфире, зачитывать рекламные тексты, вести прямой эфир. Музыкальная политика «Эфи-3» строилась на хитах восьмидесятых и девяностых годов прошлого века и попсовых новинках современности. Не работа, а сплошной кайф!

Единственное – добираться на работу было далековато и опасно из-за загородных банд. В целях экономии и безопасности вся трансляционная аппаратура, так называемая вышка и студия, находилась в одном здании, за городом, и хорошо охранялась. На работу от дома приходилось ехать сначала на метро, потом на рейсовом автобусе до блокпоста на МКАДе. А уже оттуда до студии операторов возили на бронетранспортерах в сопровождении военных, свободных от дежурства, – не очень удобный вид транспорта, зато безопасный. Да и ребята в основном веселые попадались. Но все эти неудобства двухчасового пути компенсировали зарплата и возможность слушать музыку.

А музыку Линда очень любила. Если та композиция, что шла в эфире, не нравилась, то себе в наушники можно было вывести то, что хочется. Главное, не пропустить выпуски новостей и прямой эфир. Хотя это было бы затруднительно – главный режиссер вовремя подавал команды.

В то утро из-за неприятного случая в вагоне метро Линда прибежала на очередную смену за три минуты до выпуска новостей. Главреж погрозил из-за стекла кулаком и начал отгибать пальцы, отсчитывая секунды до начала выхода в эфир. Девушка плюхнулась в рабочее кресло и нацепила наушники, старательно выполняя дыхательные упражнения, чтобы голос звучал ровно.