Отскочив в сторону, смотрю в непроницаемые голубые глаза старшего Баркова, который, засунув в карманы руки, стоит на пороге нашей двушки.

— Здрасти… — бормочу, протирая свой нос.

— Привет, — осматривает коридор поверх моей головы.

— Оля дома?

Все же меня никак не отпускает мысль о том, что он не знает моего имени. Почему бы меня, черт возьми, это ни капли не удивило?

Мне не приходится отвечать, потому что мама выходит из комнаты, прижимая к груди нашего кота и целуя его морду.

Подняв глаза, тормозит с каменным выражением лица. Посмотрев на Баркова, вижу как его взгляд плавает по ней от макушки до носков синих пушистых тапок, а потом его светлые брови неожиданно сходятся на переносице, а глаза сужаются в таком знакомом мне выражении, что в животе случается кульбит.

Точно такими же взглядами разбрасывается и его отпрыск.

Пытаясь понять, что могло вызвать такую бурную реакцию, смотрю на маму.

В этом свитере она выглядит хрупкой, даже несмотря на живот. Из ворота торчит ее тонкая шея, а рукава подвернуты пару раз, потому что это дедов свитер, и он сидит на ней почти как платье, но любому дураку понятно, что это совершенно точно мужская вещь, которую до нее носили лет десять, это точно. На самом деле и того больше, я и сама иногда его таскаю, потому что от бесконечных стирок он стал очень мягким.

— Можем поговорить? — мрачно спрашивает незваный гость.

Поставив на пол кота, мама подходит к вешалкам и снимает свою забавную рыжую шубу, пожимая плечом:

— Только не долго.

Отойдя в сторону, кусаю губу. Но для неловкостей нет причин, потому что ее «мужу» совершенно не мешает мое присутствие.

Оценив обстановку, он продолжает:

— Уезжаешь?

— Да.

Скрутив жгутом волосы, мама кладет их на плечо, пряча под шубой, и тянется за шапкой.

— Куда?

— К отцу в «деревню», — отвечает она, продолжая свои сборы.

Просовывает ноги в угги и поморщившись, потирает живот.

— Мам? — спрашиваю взволнованно.

— Все нормально… — бормочет она. — Толкается…

— Где это? — спрашивает Барков неожиданно охрипшим голосом.

Сделав глубокий вдох, она смотрит на него и говорит:

— У своего водителя спроси. Он расскажет.

Боже, он вообще хоть что-нибудь о ней… о нас знает?!

Поиграв нижней челюстью, «меценат» чешет бровь.

— Это за городом?

— Да, — хватает мама свою сумку, направляясь к двери. — Это за городом. Меня такси ждет.

Смотрим на него, намекая на то, что нам нужно пройти, а его фигура заняла весь проем.

— Я отвезу, — кивает он и тянет руку к стоящему передо мной чемодану.

Перехватив ручку, мама выплевывает:

— Займись лучше своими друзьями-подругами, я уж как-нибудь без тебя разберусь.

— Нам нужно поговорить, — проговаривает он с таким нажимом, что даже я в это поверила. — Хватит бегать.

— Я не бегаю, — чеканит она, толкая его в грудь. — Я живу своей жизнью. А ты живи своей.

Отойдя в сторону, дает ей пройти, а потом перехватывает за локоть и, подтянув к себе, спрашивает:

— Хочешь развод?

У меня в груди происходит взрыв.

Я вижу, как дрогнуло ее горло, когда сглотнула слюну.

Даже слепому понятно, что никакого развода она не хочет!

Подняв подбородок, чтобы смотреть в его лицо, она снова сглатывает и облизывает губы. Он смотрит на нее, опустив глаза и сжав челюсти.

Кажется, это продолжается целую вечность, пока сиплый до неузнаваемости голос мамы не произносит:

— Да.

Вырвав свою руку, она резко разворачивается и сбегает вниз по ступенькам, пряча лицо за воротником шубы.

Перевожу гневный взгляд на этого двухметрового амбала, потрясенно говоря:

— Ну вы и кретин…

Метнув ко мне свирепый взгляд, спрашивает:

— КТО я?

— Кретин… — повторяю громче. — Она два дня плакала в подушку! Пока ее на скорой не увезли!

На этот раз дергается ЕГО горло вместе с кадыком. Я вижу, как меняется он в лице. Вижу, как оно бледнеет. Как сжимается в кулак здоровенная ладонь.

— А теперь вы заявляетесь требовать развода?! У нее ребенок в животе, думаете ей сейчас время о разводах думать?!

— Я, бл… — вовремя запинается он, повышая голос, — … я не требовал развода. Если мне понадобится развод, я спрашивать не буду.

В шоке от этой позиции, констатирую:

— Вы еще и козел.

Его брови карикатурно взлетают вверх. В глазах полное неверие.