– Годи!
– остановил Шереметев Гаврюшку и впился изучающе в Антипа. Плотник под этим взглядом дернулся, переступил ногами. Потом облизал губы.

– Ну, ответствуй, - так ;е, не повышая голоса, обратился к нему боярин, - поминал ты великаго государя? Кричал ли при том, что страха в тебе несть, ибо за тобою, отступником, сила, пред коею сам великый государь не устоит? Ежели ты, вор, про себя и про подручников твоих доподлинно не скажешь и государю в том вины не принесешь, то государь велел тебя в том пытать вдругорядь накрепко.

Антип молчал.

Шереметев, подавшись вперед, смотрел на него, словно гипнотизируя взглядом, но потом, видно устав, приказал:

– На виску ево!

Коротконогий, с непропорционально широким туловищем палач, радостно ощерился, показав гнилые зубы, и, цепко схватив плотника за плечо, толкнув его к дыбе.

– Не знаю я, какой это Феодосий, - вдруг сказал Лонч, - но иконы, на мой взгляд, средние. Им там, видно, группу внедрить - раз плюнуть.

Антипа вздернули, и затянутый в черное помощник палача ухе ступил ней на связывающую его лодыжки веревку.

– Всыпай-ка ему пяток для начала, - приказал боярин.

Свистнул кнут.

– А-а-а!
– страшным голосом взвыл Антип.

Чака, побледнев, вцепилась в подлокотники резного ганзейского стула.

– Зато как поработали!
– восторженно сказал Лип, не отрываясь от зрелища пытки.
– Двадцать квадратных метров. Весь иконостас! За семь минут! В горящей церкви!

– Нужны им, значит, эти иконы, - сказал Старик.
– Вон даже Липа прислали...

– Могли и спецгруппу прислать, - не сдавался Лонч.
– Так трудно было внедряться! И темпоратор сгорел.

– Ну, Лонч, - сказал Старик.
– Ну чего об этом. Ведь сколько уже говорено. Да разве сдал бы Поротов поместье свое кому попало?! Хоть и на год в наем, а человека все же знать надо. Ну а если не снимать, попали б мы при пожаре в церковь? Да ни за что! Кто б допустил чужаков добро выносить? Пусть лучше сгорит, чем кому-то достанется! Даже вас этот отец Зосима чуть не обшаривал... А темпоратор - что ж... В лесу еще один есть...

Антипа уже спустили на пол и теперь отливали водой. Дьяк, повернувшись, давал указания отжимавшему из кнута кровь палачу.

– Жаль, однако, что Мистер Томпсон запретил его убивать, - сказал Барт.
– Убить или амнезировать - было бы лучше для всех.

– Да...
– мечтательно протянул Лонч.
– Рубль мастеру, он это умеет... С одного удара позвоночник перебить может.

– Да нет, Лонч, - заметил Старик.
– На это ни один палач не пошел бы. Забить без приказа - завтра же новую службу искать. Достать нам Антипа трудно было бы. Впрочем я думал: через Гаврюшку. Но вот Мистер Томпсон высчитал флюктуацию.

Тем временем помощник заплечною снова потянул за веревку, поднимая Антипа повыше. Затем по команде палача всунул ему между связанных ног бревно и взобрался на него, усиливая таким образом нагрузку на вывернутые из суставов плечи.

– Ну что, вор, - ласково обратился к хриплому от боли плотнику боярин.
– Станешь глаголати? Ответствуй, с какова умышления грозил ты великому государю диаволом, врем человеческим, и кто тебе в твоих скаредных, еретических учинках помощник?

– Молчит, - с удовлетворением заметил Лонч.
– У них вся артель такая. Молчуны.

– Продолжай, - махнул палачу Шереметев.

– Постойте!
– вдруг крикнула Чака.
– Смотрите!

С Антипом творилось что-то неладное. Он ухе не вздрагивал под ударами кнута, а, выгнувшись всем телом, насколько позволяла ему тяжесть в ногах, воспаленно водил выпученными глазами по стенам и потолку, словно не понимая, где он. Это заметил и боярин, сделав палачу знак обождать.

– Агх-а-а, - хрипел Антип, и кровавая мутная пена выступала на губах, клочьями летела в стороны.

– Завтра. Это же завтра...
– прошептал Лип. И не успел договорить.

Взгляд Антипа уперся в скорчившегося в дальнем углу Гаврюшку, и глаза, казалось, еще больше вылезли из орбит.

– Вольные мы!
– выкрикнул Антип.
– Дьяку Лучникову хоромы збудовали. Вместо сгоревших. Все! Всяко скажу! Жарко-о-о!
– Он запрокинул голову и вдруг, жутко перекосившись лицом, откусил себе язык и с захлебывающимся воем выронил его изо рта, откуда тут же хлынул поток крови.

– О господи!
– ахнула Чака, и тут же резкой болью отдался в ушах взорвавшийся под черепом сигнал аларма. Мистер Томпсон играл общую тревогу. Антип все-таки выдал их. Фактически, это означало провал Группы, и изменить тут что-либо уже невозможно.